Усатый врач, одетый в белый халат с логотипом страховой компании, распахнул металлический чемоданчик, полный медицинских инструментов.
– Сейчас я сделаю экспресс-анализы мочи и крови, – пояснил он, доставая катетер, – сразу станет ясно, в каком состоянии почки. Если что, компактный прибор для диализа уже в пути, он прибудет через пятнадцать минут. Кто его лечащий врач?
– Не знаю, – сказала Ева, – но мы сейчас позвоним его маме, и она мне скажет.
– Я уже звоню, – сказал Рязанцев, набирая номер Валентины Петровны.
В эту же секунду Степан открыл глаза и опять попытался что-то сказать. Он водил рукой в воздухе, пока Ева не дала ему лист и не поддержала ладонь, но не смог больше ничего написать, снова провалившись в беспамятство.
– Что он пытается нам сообщить? – нервничала Ева, обкусывая длинные ногти, наклеенные сегодня утром.
Лицо Степана было белым, как мел.
– Валентина Петровна, – сказал полковник в трубку, когда мать Касьянова ответила, – скажите, пожалуйста, кто является лечащим врачом вашего сына?
Повисла пауза.
– А что… случилось? – с усилием произнесла мама Степана. – Он… жив? У него же вроде ремиссия!
В голосе женщины послышались панические нотки.
– Это не почки, – прозвучал в комнате громовой голос врача. – Почки у него, конечно, в плохом состоянии, но не настолько, чтобы он терял сознание. Тут что-то другое! Симптомы напоминают пищевое отравление. Что он ел?
– Сушки. Чай. Варенье, – начала перечислять Ева.
Ершова и Рязанцев переглянулись. В лаборатории наступила полная тишина.
– «Ва» – значит «варенье», – сказала девушка.
Чабрецов схватил трубку и принялся звонить судмедэкспертам, врачи склонились над Степаном. Его тело сотрясали судороги. Ева выбежала в отдел.
– Никому не трогать посуду! – закричала она и осеклась.
Чашки, ложки и тарелки, стоявшие на столе, были тщательно вымыты и блестели в свете ламп.
– Да, я помыла посуду, – растерянно сказала Даша, – но я же не знала, что этого нельзя делать.
Ева схватилась руками за голову.
– Прости, я не знала, – повторила Гусева. – Не могу же я держать грязную посуду на столе. Еще, не дай бог, тараканы заведутся! И Алексей Михайлович, и Леонид Николаевич меня поддержали.
Ершова подошла к столу. Посреди чистой посуды стояла мытая литровая банка.
– Скажите, – обратилась к Еве Маргарита Захарова, – у кого это проблемы? К кому врачи пришли? Неужели к Степану?
На ее лице было написано мучительное волнение.
– Мы ему ничего о вас не говорили, – быстро сказала Ева Маргарите. – Да, он неважно себя чувствует. Но проблемы у него не на нервной почве и не из-за почек. Мы думаем, его отравили. Вареньем. Тем самым, которое было в этой банке!