Камера на пару секунд переместилась на тело, лежащее ничком между опорами декорации. Затем на экране появился портрет улыбающегося Троекурова в траурной рамке. На экране снова возник диктор новостной программы.
– Мы вместе со всеми зрителями скорбим о безвременной гибели выдающегося артиста. – Он поправил незаметный наушник. – Да, да... Мне только что сообщили, что наши корреспонденты находятся в Доме телевизионных игр. Сейчас они попробуют взять интервью у представителей спецслужб, расследующих это трагическое событие...
– Смотрю, Смолин времени даром не теряет, – с досадой констатировал Шугаев. – Пойдемте, ребята, ко мне в машину, что ли, а то начнут приставать... Все равно здесь пока больше делать нечего, ехать пора, а вы свою машину куда-то заслали. На моей поедем. Бери, Егор, кассеты, за остальными позже подскочит кто-нибудь. Или Ечкин с собой прихватит.
Егор взял со стола стопку видеокассет, Колапушин, нажав кнопку на пульте, выключил телевизор, и все трое вышли в холл.
И тут же наткнулись на корреспондента и оператора с камерой на плече, которые рысцой подбежали к ним. Судя по тому, что осветительный прибор, находящийся на камере, бросал узкий и сильный сноп света, она уже была включена.
Молодой телерепортер, подпихивая микрофон чуть ли не в нос, довольно развязно обратился к Шугаеву:
– Господин генерал, не могли бы вы проинформировать зрителей нашего канала о ходе расследования убийства Бориса Троекурова?
Шугаев неприязненно посмотрел на нахала, молча отстранил его и пошел к лестнице. Нисколько не смутившись, репортер повернулся к Колапушину:
– Может быть, вы скажете нам несколько слов?
Колапушина почему-то тоже возмутил этот бесцеремонный юнец, но он постарался сдержаться.
– Я не понимаю, как вы можете с такой легкостью вести свой репортаж, – сказал он со скрытым бешенством. – Суток еще не прошло, как погиб человек. Не просто человек, а ваш товарищ! Мне кажется просто неприличной та суета, которую вы развели вокруг этого.
Колапушин двинулся вслед за Шугаевым. Репортер попытался спросить что-то у Егора, но не тут-то было – тот его опередил:
– Вали! Вали отсюда, стервятник, пока камеру случайно не уронил! Дорогая небось? – Он закрыл объектив растопыренной пятерней.