– Елки, даже новости не посмотреть – ни фига не понимаю! – пожаловался Хохол, протягивая ей стакан с текилой. – Что, котенок, за то, чтобы нам с тобой все удалось?
Марина кивнула, соглашаясь, выпила текилу, даже не морщась, потянулась за оливками, но Женька сам подцепил одну и поднес к ее губам.
– Эротические фантазии, дорогой? – удивилась Коваль, съедая оливку и глядя на Хохла с интересом.
– Возможно… Иди ко мне.
Она послушно пересела к нему на колени, обняв за шею одной рукой, а другой скользнув в вырез майки.
– Не хулигань! – предостерег Женька, любивший делать все по собственному сценарию.
Марина поцеловала его, прижалась лицом к груди и замерла, ожидая, что же будет происходить дальше. Но Женька медлил, поглаживая ее по спине и ничего не предпринимая.
– Женя…
– Молчи, котенок, просто молчи…
Медленно он развязал пояс ее халата, отбросил его в угол, погладил по бедру, а потом так же тихо приказал:
– Встань к картинке.
– Куда? – не поняла Марина, и он перебил:
– Молчи, я же просил! К стене встань, к той, на которой ты.
Она подчинилась, не совсем понимая, что происходит.
– Раскинь руки, как будто взлетаешь.
Прижавшись спиной к холодной, гладкой поверхности стены, Марина раскинула в стороны руки и в упор посмотрела на Хохла:
– Так?
– Да.
– А дальше?
– Молчи…
Она стояла в такой позе довольно долго, затекли руки и спина, но она терпела, закусив губу, и все ждала, чем же закончится этот маразм. Хохол не спеша встал, приблизился к ней, провел пальцем по губам, по щеке, развернул спиной к себе и, забросив ее ногу себе на талию, стал медленно двигаться внутри, целуя в шею, открытую высокой прической.
И она терпела, сжав зубы, а он наслаждался ее покорностью и тем, как она вскрикивает от его прикосновений, как заглядывает ему в глаза, чуть повернув голову, тем, как скользят ее руки по ее же черно-белому изображению на стене. От раздвоения собственного образа у Марины мутилось в голове, она терпеть не могла свои фотографии, никогда и нигде в ее доме не висело ее изображений, разве только когда Егор был жив и настаивал на том, что хочет видеть жену постоянно. Но после его гибели все, что находилось в рамках на стенах, моментально перекочевало в кладовку и там пылилось в коробках. А этот огромный постер очень ярко напоминал ту встречу с Малышом на Кипре, когда Марина обнаружила, что он жив. И теперь Женька снова вернул ее в тот январь…
Заметив слезы, катящиеся по щекам, Хохол отстранился и развернул ее к себе:
– Я сделал что-то не так?
– Н-нет… – пробормотала Марина, вытирая глаза.
– Тогда почему ты плачешь? – Он поднял ее голову и прикоснулся губами к влажной от слез щеке. О, вот этого делать было не надо – от его нежностей она тут же разрыдалась, спрятав лицо на синей от татуировок груди. – Котенок, да что с тобой, маленькая? – растерянно проговорил Женька, поглаживая Марину по волосам. – Родная, не плачь, я прошу тебя…