«Почему у меня всегда все не так, как у всех? Восемь лет жизни в окружении уголовников и отморозков, стрелок и разборок, периодически прерывавшихся на отлеживание в больницах с ранениями разной степени тяжести и опасности – вот, в сущности, и все, что у меня есть. Да, денег полно, могу позволить себе все, что захочу, и даже больше, но толку-то от этого, когда единственный человек, значащий для меня в этой жизни что-то, живет далеко от меня и даже выглядит теперь по-другому?»
Руки, легшие на плечи, вернули Коваль обратно, оторвав от тягостных мыслей:
– Ты обиделась?
Она прижалась лицом к руке мужа и прошептала:
– Я не могу обижаться, Егор, – у меня нет никого, кроме тебя. И тебя теперь тоже нет…
Он поднял ее на руки и унес в спальню, и Марина поняла, что он не уйдет сегодня к себе, останется и будет с ней всю ночь, и она сможет прикасаться к нему и проснуться тоже сможет в его руках, как бывало раньше, и Егор поцелует ее утром, еще сонную…
После завтрака они поднялись в номер Малыша. Он принялся собирать вещи, а Марина села в большое кресло, поджав по привычке ноги. Где-то внутри возник вопрос, где же сейчас Хохол, но Коваль отмахнулась – не до него. Она протянула руку и взяла белый свитер, хранящий запах «Хьюго», прижала к лицу, вдохнула глубоко:
– Отдай мне его на память, а? Знаешь, я сошла с ума – я поливаю этой водой твою подушку и так сплю, – призналась она, оторвавшись от свитера.
– Детка, не заигрывайся – это очень опасно! – предупредил Егор, прервав процесс укладывания вещей и обнимая жену. – Я иногда чувствую себя виноватым за то, что ты так сильно привязана ко мне, возможно, в другой ситуации тебе было бы легче.
– Вряд ли. А раньше ты укорял меня за то, что я совершенно к тебе равнодушна, блондинок заводил всяких, чтобы я бесилась или хоть как-то реагировала!
– Дурак был! – сознался муж. – Сейчас ни за что не стал бы.
Марина наблюдала за тем, как он укладывает в чемодан вещи, и замечала появившуюся в его движениях и жестах незнакомую доселе педантичность, хотя и всегда Малыш был лощеный мажор, как называл это Розан. Но все же было что-то чужое в его манерах, что-то незнакомое, не ее. Наверное, ему хорошо там, раз он воспринял многое из своей новой жизни. Коваль сидела в большом мягком кресле и мечтала, чтобы не наступил вечер, когда ей придется расставаться с мужем. Ничего не попишешь – так надо, и так будет, не изменить, не исправить.
– Детка, ты опять задумалась о чем-то. Где ты? – Она и не заметила, что Егор уже закончил сборы и теперь стоит и смотрит на ее задумчивое лицо.