— Вот! Все! — сказала она ему нетерпеливо, швырнув мочалку и кусок мыла.
Он схватил ее за запястье и потянул за руку, так что она очутилась прямо перед ним. Сила, с которой он дернул ее, была такова, что она не устояла и упала на колени, встретившись с ним взглядом.
— Нет, не все. Это только начало.
— Я…
— Твое прикосновение к моей спине было таким нежным и ласковым. Я теперь знаю, что хорошо помыт. А теперь такая же ласка нужна моей груди.
Рианон опустила глаза, потому что больше не могла выдержать его взгляда. Стиснув зубы, она опять схватила мочалку и мыло и начала тереть его грудь, отворачивая глаза от принадлежностей его мужского достоинства. Мускулистая плоть пульсировала под ее пальцами, и у нее затряслись руки так, что она с трудом могла справиться со своей задачей.
— Я буду молиться, чтобы ты умер! — прошептала она со злостью.
Она все еще не могла встретиться с ним взглядом. но чувствовала, что он на нее смотрит.
— Ты, должно быть, молилась христианскому Богу. А нужно было молиться богам моего отца и датчан. Может быть, тогда Тор забрал бы меня в том сражении и унес на холмы Вальхаллы — вместо того, чтобы принести меня в твою спальню.
— Может быть, — сказала Рианон. — Я запомню это для следующего раза. — Она хотела остановиться, но снова была поймана за запястье.
— Любовь моя, ты еще не закончила.
— Нет, закончила!
— Тшш! — сказал он. Она поняла, что краснеет под его взглядом, но спасенья не было, его пальцы как железные щипцы держали ее запястья.
— Только подумай о длинных одиноких ночах, когда я лежал без сна, думая о тебе и о твоих сладких обещаниях.
— Ты лжешь! Я уверена, что ты уехал сражаться и не думал обо мне ни секунды. Может, ты и думал о вновь приобретенных землях, но…
— Да, — прервал он ее резко. — Я думал о землях. Их глаза снова встретились.
— Я люблю эту землю. Я люблю ее суровость и красоту, люблю ее щедрость. Я люблю смех детей, когда они играют в лугах. Мне больно видеть, что люди ничего не делают, чтобы увеличить ее богатства. Ты ведь тоже ее любишь, — сказал он.
Он и вправду любил землю, она это чувствовала в нем. И она должна признать, что он высоко ценил человеческую. жизнь, что необычно для человека, который провел полжизни в сражениях.
Но и Альфред тоже провел жизнь в битвах. Альфред, который любил ученье, почитал семью и домашний очаг, спой дом и своего Бога. Альфред был король-воин. И все же он был добросердечным человеком.
Она отвела глаза.
— Я люблю свой народ, Эрик Дублинский.
— Да, но ведь люди тоже связаны с землей, не так ли? И очевидно, что ты хорошо управляешь тем, что досталось тебе в наследство. Город процветал, пока меня здесь не было.