— Ну, я еще не такой ветхий, я думаю! — Он засмеялся, а потом схватил ее руку и провел ею вдоль всего своего тела, прижимая ее к себе. Она судорожно хватала ртом воздух, когда он опустил ее пальцы под воду, прижимая их к крепким мышцам своего живота, к своему члену. Под ее пальцами она почувствовала жар и пульсацию, и он еще сильнее напрягся от возрастающего желания. Она хотела вырвать руку, но его рука не дала ей этого сделать. Она хотела отвернуться, закричать, сопротивляться. Но он не сводил с нее взгляда, и она не смогла убрать руку, а продолжала касаться его.
Он нетерпеливо развязал завязки ее платья, обнажая ее грудь. Он притянул ее ближе и коснулся губами этих женственных возвышенностей. Его язык облизал ее напрягшиеся соски, и он стал жадно сосать их, вызывая в ней удивительную волну нарастающего удовольствия.
Она тихонько вскрикнула, и ее пальцы против ее воли запутались в его волосах. Его рука забралась под длинный подол ее платья, скользя вдоль обнаженного тела по внутренней стороне ее бедра, все выше и выше. Он добрался до того места, откуда разливалось по ней блаженное тепло, и проникал все глубже и глубже подводя ее к краю сладостной бездны. Она яростно содрогнулась, страстно желая сопротивляться, но понимая, что проиграла. Такие мягкие ласкающие прикосновения… так глубоко… слова застряли у нее в горле она задыхалась, а потом его губы накрыли ее, заглушая ее протестующие выкрики.
Он вылез из ванны, взяв ее на руки. Потоки воды стекали с его обнаженного тела и с ее промокшей насквозь одежды. Не сводя с нее глаз, он поставил ее на ноги и дернул лиф ее платья с такой силой, что сразу сорвал все, что было на ней надето, включая белую красивую сорочку. Она почувствовала, что краска снова заливает ее лицо, но не отвернулась от него; она встретила его взгляд смело и с вызовом, на какой только была способна. Она, пожалуй, даже обрадовалась восхищенной улыбке, с какой он разглядывал ее. Да, они были врагами, но ей было приятно, что он восхищается ею, и ей, против воли, тоже доставляла удовольствие его мужская красота, его мощь и сила, и та дикая возбуждающая страсть, которая была в нем. Да, пожалуй, даже его высокомерие, потому что, возможно, именно оно разжигало внутри нее огонь.
— Ты окончательно испортил мою одежду, — сказала она ему сухо.
— У тебя есть другая.
— Да, сэр, но я — твоя жена, твоя собственность, твое имущество! Все мое — это твое, и, следовательно, если оно испорчено, это приносит тебе убытки. Не всегда же ты будешь громить врага. Не всегда же сможешь завоевывать богатства!