— Девушка останется, — сказал он, силком усаживая ее на стул. К еще большей ее растерянности, он остался стоять позади ее.
Она судорожно сглотнула, потом в отчаянии повернулась к Альсвите, но от нее нечего было ждать помощи. Королева отступила назад и стояла, скромно опустив глаза перед Альфредом.
— Мне бы не хотелось, чтобы мои люди снова воевали из-за этой девушки, — сказал Эрик.
Рианон хотела вскочить на ноги, чтобы отрицать свою вину в случившемся кровопролитии, но его пальцы сжали ее плечи, и она поняла его приказ не двигаться.
— У тебя есть все права разорвать нашу договоренность, — сказал Альфред.
— Права, король Уэссекский, но не желание. Я возьму леди в жены и получу земли, но при одном условии: мы пойдем войной на датчан и сразимся с ними при Рочестере прежде, чем сыграем свадьбу. Рианон отправят в монастырь до тех пор, пока не выяснится, не носит ли она семя другого мужчины. Если я буду убит в сражении, земли, на которые я предъявляю права, перейдут к моему отцу, королю Дублинскому, чтобы он распределил их среди моих братьев, как сочтет нужным. И в случае моей смерти, девушку отдадут в мою семью, там решат ее дальнейшую судьбу.
— Договор остается в силе, и мы выступаем против датчан?
Викинг поднял свою чашу:
— Да, остается в силе.
— Пусть будет так, как ты сказал, — пообещал Альфред.
Мужчины крепко пожали друг другу руки. Пальцы Рианон вцепились в подлокотники кресла, и кровь, казалось, застыла у нее в жилах.
— То, что произошло, не должно остаться безнаказанным, — продолжал король.
Он быстро взглянул на нее, и она никогда прежде не видела его таким холодным и столь жестоко равнодушным. Она слыхала, что он может быть жестоким, но по отношению к предателям он был беспощаден.
Однако с ней он никогда не был жестоким. Он был строг, но всегда любил ее.
Но это было раньше.
Он продолжал, пылая гневом.
— Я обещаю, что твоя невеста научится благоразумию, и как всякий человек, который знал о моей воле и моих обещаниях, но не принял их во внимание, заплатит, как подобает.
— Нет, Альфред, — сказал викинг. — Я отомщу сам. Руки его были горячи, как огонь и сильны, как сталь, и, ощущая их на своих плечах, она поняла его намерение. В его словах не было угрозы, это было просто объявление о намерениях. Он, конечно, будет ее бить до конца дней, — уныло подумала она, потом страх охватил ее, но не за себя, а за Рауена.
Внезапно дверь дома распахнулась настежь, без предупреждения. Альфред гневно обернулся, но увидел, что это вернулись его полководцы, Вильям и Аллен. Они вели за руки Рауена, избитого и окровавленного.