– Если вы хотите дать официальный ход, то надо подавать заявление по месту жительства пропавшего. Где он живет?
– На Васильевском.
– А прописан там же?
– Не знаю. Подождите, я же взяла у нас в отделе персонала его анкету. Вот, пожалуйста!
По большому счету, тут все ясно, и анкету Виталия Сорокина я пробегаю глазами исключительно из вежливости. И тут же забываю и про таинственную записку, и про исчезнувшего мужчину, и даже по Олю. Кто ж мог знать, что именно в этой анкете я найду недостающее звено ко всей цепочке?
И вот я звоню в квартиру человека, которого ищу уже давно. В квартиру человека, который убил Алексея Глебова.
И дверь открывается.
– Добрый вечер, господин частный сыщик!
Ни на лице, ни в голосе господина Бердника я не улавливаю ни малейших признаков удивления или настороженности. Такое впечатление, что он чуть ли не ожидал моего прихода и тщательно к нему готовился.
– Здравствуйте, Константин Михайлович! А вы уверены, что вечер – добрый?
– Странный вопрос. Пока не жаловался. А вы, как будто, собираетесь его мне испортить?
– Разве это возможно? Мужчина криво усмехается.
– Мы с вами разговариваем как два старых еврея в одесском трамвае. Одними вопросами. И среди них опять ни одного конкретного.
– Ну, если вы настаиваете… Вопрос у меня к вам вполне конкретный: за что вы убили Алексея Глебова?
Произнося эту фразу, я внутренне готовлюсь к неожиданным действиям хозяина квартиры. Он может запросто захлопнуть у меня перед носом дверь – на этот случай я слегка подпираю ее носком ботинка. Он может броситься на меня, поэтому я слегка расслабляю мышцы, чтобы вовремя среагировать. Он может выкинуть еще черт-те что, но.
Но ничего этого не происходит. Константин Михайлович лишь чуть наклоняет голову, изображая, наконец, легкое удивление, а затем медленно произносит:
– Однако.
– Вас удивляет моя бесцеремонность?
– Бросьте – это ведь ваша профессия. Что ж, если разговор получится интересным, то почему бы и не поговорить? Заходите. – Хозяин квартиры делает шаг назад, освобождая проход. – Только снимите обувь. Если хотите, можете взять в тумбочке тапки. Но можно и так, без них – у меня везде ковролин.
Я послушно стаскиваю ботинки, нахожу более-менее подходящие по размеру шлепанцы (терпеть не могу ходить по квартире босиком, даже по ковролину) и следую за хозяином в его рабочий кабинет.
Комната угловая, и два широких окна, расположенные на смежных стенах, дают много света и зрительно увеличивают ее объем, и без того немалый – дом-то старый. Письменный стол в кабинете массивный, двухтумбовый, и тоже старый. Вообще, здесь все в добром старом стиле: и книжный шкаф во всю стену, и два кожаных кресла в углу, и люстра, и настольная лампа. Знаете, были раньше в ведомстве Лаврентия Павловича такие настольные лампы с зеленым стеклянным абажуром? Столь же массивная и основательная, как и сам стол.