– Вы читали его последний роман, господин Лукас?
– Нет, – ответил я. – А какой именно?
– „По ком звонит колокол“, – сказала Геллхорн. На протяжении всей трапезы, чрезмерно чопорной и формальной – вдоль стен выстроились слуги в белых перчатках, – она вела себя как гостеприимная умелая хозяйка, но не могла скрыть неудовольствия в голосе, когда заговаривала со мной. Судя по всему, она считала, что каждый из присутствующих обязан до мелочей знать деяния и произведения Хемингуэя. – Этот роман был бестселлером в прошлом и позапрошлом году и непременно получил бы Пулитцеровскую премию, если бы этот ублюдок Николае Мюррей Батлер – прошу прощения за сквернословие – не наложил вето на единодушное решение комиссии. Клуб „Книга месяца“ издал двести тысяч экземпляров, а „Скрайбнерс“ – еще вдвое больше.
– Это много? – спросил я.
Словно желая предупредить язвительный ответ Марты, Бергман сказала:
– О, это восхитительная книга, господин Лукас. Я прочла ее несколько раз. Я без ума от героини по имени Мария – она такая чистая и вместе с тем такая упорная. И так умеет любить. Мой друг Дэвид Селжник считает, что эта роль словно создана для меня – видите ли, брат Дэвида, Майрон – кинематографический агент Папы…
– Он продал сюжет „Парамаунту“ за сто пятьдесят тысяч долларов, – добавил Купер, поднося к губам скромный кусочек ростбифа. Он ел, повернув вилку по-европейски. – Потрясающе. Извини, Ингрид. Я тебя перебил.
Бергман вновь прикоснулась к его рукаву:
– Вы правы. Это потрясающе. Но ведь и книга невероятно хороша.
– Значит, вы будете играть Марию? – негромко спросил доктор Сотолонго.
Бергман опустила глаза.
– Увы, доктор, – вздохнула она. – Я пробовалась на роль, но Сэм Вуд, который сменил Демилля на посту директора, решил, что я слишком высока и стара и что у меня слишком большая задняя часть, чтобы весь фильм бегать в брюках.
– Чепуха, сеньора Бергман, – заявил Ибарлусия, подняв бокал с таким видом, будто предлагал тост. – Ваша задняя часть – настоящее произведение искусства… подарок небес всем ценителям истинной красоты.
– Спасибо, сеньор Ибарлусия, – с улыбкой ответила Бергман. – Но мой муж согласен с Сэмом Вудом. Как бы то ни было, я не получила эту роль. Ее отдали норвежской балерине Вере Зориной.
– Невзирая на мои протесты, – заявил Хемингуэй, который вернулся с книгой и возвышался над столом, буравя присутствующих сердитым взглядом. – Именно поэтому Купер и Ингрид приехали сюда с кратким визитом. Втайне. Если кто-нибудь заявит, что видел их здесь, они откажутся это признать.
Мы решили в обстановке секретности подобрать нужных людей для этой проклятой ленты. Купер прав… я с самого начала знал, что он должен сыграть Роберта Джордана. Теперь Ингрид сыграет Марию.