Выслушав моё сообщение, он поджал губы.
— Серьёзный случай, сэр.
— Очень серьёзный, Дживз.
— Я этого боялся, сэр.
— Да ну? А я, наоборот, был убеждён, что Тос сделает из Себастьяна свиную отбивную. По крайней мере, я на это рассчитывал. Вот что деньги делают с человеком, Дживз. Наступил коммерческий век. В моё время я разделал бы такого ребёнка, как Себастьян, под орех и получил бы удовольствие куда большее, чем от обещанных пяти фунтов.
— Вы ошибаетесь, сэр, полагая, что молодым господином Томасом движет страсть к деньгам. Он подавил свои естественные желания вовсе не из стремления заработать пять фунтов.
— А?
— Я выяснил истинную причину перемен, происшедших в душе молодого господина Томаса.
По правде говоря, я несколько растерялся.
— В чём же дело, Дживз? В религии?
— Нет, сэр. В любви.
— В любви?
— Да, сэр. Молодой джентльмен поведал мне о своей любви в короткой беседе незадолго до ленча. Мы стояли в холле и разговаривали о пустяках, когда внезапно он сильно покраснел и после некоторого колебания спросил меня, не считаю ли я Грету Гарбо самой прекрасной женщиной в мире.
Я прижал ладонь к своему челу.
— Дживз! Только не говори мне, что Тос влюблён в Грету Гарбо!
— Да, сэр. К несчастью, так оно и есть. Молодой господин Томас дал мне понять, что увлекался ей всё больше и больше, а после последней её картины полюбил навек. Голос его дрожал от избытка чувств. Из его объяснений было абсолютно ясно, что он предполагает провести всю свою жизнь так, чтобы стать достойным её.
Это был нокаут. Это был конец.
— Это конец, Дживз, — сказал я. — Теперь уже Бонзо отстал на добрые сорок баллов. Только из ряда вон выходящее преступление против человечества, сделанное Тосом на глазах у всех, может вывести его из лидеров. А сейчас, насколько я понимаю, он не захочет совершать преступлений.
— Нет, сэр. Это маловероятно.
Я предался грустным размышлениям.
— Дядю Тома кондрашка хватит, когда он вернётся и узнает, что Анатоля больше нет.
— Да, сэр.
— Тёте Делии придётся испить горькую чашу до последней капельки.
— Да, сэр.
— И, с точки зрения эгоиста, я навсегда потеряю возможность есть самые вкусные блюда во всей Англии. Ведь Снэттишэмы вряд ли пригласят меня в гости просто так, от нечего делать.
— Да, сэр.
— Тогда остается лишь гордо поднять голову и смириться с неизбежным.
— Да, сэр.
— Подобно одному из аристократов во времена французской революции, который умотал в крытой двуколке, что? Презрительная улыбка. Выпяченная нижняя губа.
— Да, сэр.
— Так держать, Дживз! Запонки в рубашке?
— Да, сэр.
— Галстук выбран?