И многие поняли, что за этой усмешкой и громкостью он прятал нерешительность: начиналось самое неприятное.
Серёжа встал. Можно было уже и не вставать, все равно. И все же он встал, подчиняясь давней привычке, опустил по швам руки. Только голову не поднял.
Он знал, что никто не станет считать его врагом. И разговаривать с ним будут, и футбол будут гонять вместе. И в кино бегать. И лишний раз не напомнят о том, что было. Но когда заполощут у пирса паруса, когда выйдут горнисты на склон горы и заиграют старый сигнал «Ветер с утра», когда мимо окон побегут с рюкзаками и веслами Вовка Голосов, Павлик Локтев, Мишка Данько, как же он, Серёжка, будет жить?
Вот если бы заплакать сейчас, сказать, что больше не будет никогда-никогда… Но заплакать было почему-то нельзя.
И, отвечая на прямой безжалостный вопрос, он одними губами сказал:
— Выгнать из пионеров и из флотилии.
Видимо, этим он спас себя.
Все-таки, сами понимаете, у каждого сердце не камень. Четыре года он был вместе со всеми. Шагал по горам, спал у костров, строил яхты и пел отрядные песни.
— Все-таки жалко же, — сказал Вовка Голосов и стал смотреть в угол. — С ума, что ли, вы посходили?
Как будто ему одному было жалко! Но что делать?
— Пусть просто так уйдет из отряда, — сказал Мишка Данько. — Не надо его ниоткуда исключать. Мы никому ничего не скажем. И в школе никто не узнает. Будет он в отряде шестого «А», запишется в какой-нибудь кружок… И будет вроде как все люди.
— Значит, в нашем отряде он не может быть пионером, а в другом может? Это правильно? — жестко спросил Сергей Семенов.
— Ну, я не знаю, — тихо сказал Мишка. — Наверно, неправильно. Только, по-моему, так можно. Ну, ради него…
— Лучше уж наоборот, — неожиданно предложил Павлик Локтев. — Пусть во флотилии остается, а галстук забрать.
— Ну, Ёжик! Сам же говорил: совет не утвердит.
— А какой совет? Нету никакого совета дружины, потому что каникулы. Да вы что думаете. Серёжка жаловаться пойдет? Пойдешь?
Серёжа мотнул головой: не пойду.
«Наверно, все надо не так, — торопливо и растерянно думал Валерий. — Наверно, с точки зрения педагогики, здесь делается что-то не то. И не так. А как надо? Вот тебе и педагогика».
Он не знал. И, наверно, никто не мог дать совета. Когда происходит такой случай, все старые правила никуда не годятся.
— Пусть решает сам, — твердо сказала Ольга Сватова. — Если хочет, пусть уходит из отряда. Ну, а если нет… Ну, тогда пусть все начинает заново… Уйдешь?
Серёжа покачал опущенной головой: не уйду.
— А галстук? — спросил дотошный Павлик Локтев.
— Тоже… Сам пусть решает.