Элизабет знала, что в этом был весь Брюс Его эгоистичная натура просто не могла позволить ему и помыслить о том, что можно заботиться о ком-либо, кроме себя.
Она уже готова была повернуться на каблуках и с презрением удалиться, но лицо Робин снова всплыло в ее памяти. Она должна выполнить свой план до конца.
— Слушай, Брюс, что если кое-кто сделает тебе доброе дело? Заставит ли это тебя сделать что-нибудь в ответ?
— Может., быть. Все зависит от дела — Ну а если кто-то напишет статью в «Оракул» о тебе? Брюс улыбнулся — О первой ракетке в округе, и о том, как я размазал по стенке этого выскочку из Пэлисэдз-хай?
— Да, и об этом тоже.
— А может быть, и о том, что кое-кто уже наступает на пятки Джону Маккинрою?
«Вот уж действительно, дай мне Боже терпения».
— Подожди, Брюс Если кое-кто напишет о тебе-.
— А фотография будет?
— Да. Ты мог бы отблагодарить этого человека?
— Как отблагодарить?
Элизабет глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем резко выдохнула;
— Пригласить одну девушку на дискотеку в субботу.
Реакция Брюса застала Элизабет врасплох. Он улыбнулся и как павлин распустил хвост. Выпрямившись во весь рост, он весело подмигнул ей.
— Конечно. Я с радостью приглашу тебя, Лиз.
— Меня?
— Я всегда знал, что ты неравнодушна ко мне. Я тоже тебя давно приметил.
«Спокойно, — твердо приказала себе Элизабет, — ни в коем случае, не ответить ему, что ты действительно думаешь».
— Брюс, это очень мило с твоей стороны, — скупо улыбнувшись, ответила она, — но я уже приглашена. — И потом, с трудом выговаривая слова, она добавила:
— — Не пригласишь ли ты Робин Уилсон на танцы?
Брюс разразился хохотом — Брюс, — строго оборвала его Элизабет, — я не шучу.
Когда до него дошло, что Элизабет и впрямь совершенно серьезна, смех резко оборвался На смену благодушию пришло раздражение.
— Толстопузую Уилсон?
Элизабет почувствовала, что что-то вдруг сжалось внутри, но у нее хватило духа продолжать;
— Это кандидатское испытание в члены клуба. Только так можно помочь Робин.
— Никогда. Что подумают мои парни? А что девушки подумают? Да за кого ты меня принимаешь?
Элизабет только загадочно улыбнулась:
— Ты говоришь, что ты — первая ракетка. Интересно, кто же вторая? Том Маккей, не правда ли?
— Вторая ракетка?
— Он ведь тоже выиграл все свои встречи в этом году.
Брюс Пэтмен сразу понял, в чем дело. Откинув голову, он бился над трудным решением Наконец сказал;
— Ладно, я ее беру. Но знаешь, чтобы фотография была. Большая фотография и рассказ о том, как я размазал этого парня из Пэлисэдз.
— Решено, — усмехнулась Элизабет. — Ты об этом не пожалеешь. Это хорошее « дело для хорошего человека.