На лице Лены выступили мелкие капельки пота. Она прикусила нижнюю губу, и большие серые глаза ее сузились.
Теперь мы неслись значительно скорее. Снова мелькали дома: серые, коричневые, белые, с плоскнми крышами, с большими террасами, обвитыми зеленью.
Впереди показался Великий континентальный путь. Наша дорога пересекала его под острым углом и терялась в нем, как маленький ручеек, впадающий в полноводную реку. У перекрестка мы остановились.
По голубой глади Великого пути нескончаемыми потоками шли машины. Они блестели всеми цветами и оттенками эмалевых красок: яркокрасные, желтые, как цветок подсолнечника, темносиние, изумрудно-зеленные. Они двигались с легким шорохом, как стайка птиц над заснувшим прудом.
Изредка проплывалм громадные экипажи, выполненные целиком из прозрачной пластмассы. Внутри виднелись смеющиеся мужчины и женщины. Это, наверное, были туристские компании, путешествующие ради удовольствия.
Лена не в силах была больше поддерживать меня, и я опустился на край дороги. Еще несколько усилий, и я буду в аэропорте, но я не способен больше шевельнуть ни одним мускулом. Беспомощный и бессильный, я сидел у берега этой великой реки вечного движения.
Мысли мои начали путаться. Может быть, не к чему мне возвращаться в Ленинград. Достаточно переслать Вере хлеб. Сейчас мы попросим хлеба у кого-нибудь из проезжающих. Надо только хорошенько завернуть его в бумагу. Я достал из кармана Димины чертежи, развернул и расправил иx.
Огромный, бирюзово-голубой пассажирский экспресс мчался, казалось, прямо на нас. За круглым и выпуклым, как рыбий глаз, передним стеклом сидел Труфанов. Седые волосы его были гладко зачесаны.
Взгляд Труфанова был строгий, почти суровый. Крупная сеть морщин пересекала его лицо. За спиной Труфанова смутно виднелись фигуры пассажиров, полулежащих в длиннных удобных креслах.
Труфанов, видимо, узнал нас. Он машет левой рукой. Рот его широко раскрывается. Oн, наверное, что-то кричит нам, но звук голоса не проходит сквозь толстое выпуклое стекло.
Мощный низкий рев гудка ударяет в мои уши, машина не сворачивает, а движется прямо на нас. Я чувствую, что Лена пытается оттащить меня, но у нее, видимо, нехватает сил. Машина, замедляя ход, надвигается всё ближе. Выпуклое блестящее стекло находится уже не спереди, а прямо надо мной. Я откидываюсь на спину, прижимаюсь изо всех сил к асфальтовой глади. Наверное, Труфанов тормозит. Тяжелый кузов машины плывет на меня медленно и плавно. Медный приемный виток проходит над моим лицом.
Я лежу между уложенным под асфальтом высокочастотными проводами и приемным витком.