— Чтобы помчать одного человека со скоростью в несколько десятков километров в час, достаточна мощность такая же, какую потребляет электрический чайник. А это ведь совсем небольшая мощность. Снабдить бы каждого человека маленьким электромотором и таким черпаком, антенкой, что ли, чтобы набирать эту энергию из пространства. Такой моторчик повез бы своего обладателя куда угодно.
Я шел по узкой тропинке среди огромных сугробов, мимо недвижных, примерзших к дороге, запушенных снегом, трамваев, автобусов, грузовиков. Черная паутина проводов резко выделялась на голубом небе. Эта мертвая, местами оборваннан сеть казалась мне теперь как-то особенно безобразной, и я все думал, как бы хорошо пустить хотя бы вдоль главных улиц этакие ноезримые энергетические реки. А провода снять.
Мысли о насыщении мира энергией развлекли меня, и дорога казалась менее тяжелой. K полудню я добрался до заводской проходной.
Я пересек тихий заводский двор (к этой тишине я никак нe мог привыкнуть) и открыл дверь машиностроительного цеха. Я окунулся в полную тьму и сначала ничего не мог разглядеть.
Начальник цеха в пальто с поднятым воротником, в рыжей меховой шапке-ушанке сидел за столом, на котором тускло горел асбестовый фитилек, вплавленный в лежащий на разбитом блюдце кусок парафина.
— Отлежался? — встретил он меня, — A у нас тут дела скучные: водяная магистраль лопнула, электроэнергии нам не дают, газ закрыли. Я распустил рабочих до 15 января.
Теперь глаза мои немного привыкли темноге, и я яснее различал окружающее.
— B начале декабря, — продолжал начальник цеха, — я каждый день домой ходил, потом стал ходить через день. A вот сегодня уже неделя, как я на заводе, и итти домой не хочется. Вчера у нас тут Новый год встречали. Выдали начальникам по тарелке винегрета и по стопке водки.
Я прошел вдоль цеха. Кругом было тихо, так тихо, что слышалось биение крови в висках. Ощупью я пробрался по длинному коридору и вошел в лабораторию Петрова.
Против дверей стоял знакомый зеленый комод высокочастотного генератора. Сегодня к нему был приспособлен медный помятый виток, размером с тарелку. Под витком на двух кирпичах лежала асбестовая пластинка.
— Здорово, — кивнул мне Труфанов, хлопотавший возле генератора.
До войны Труфанов работал монтером, потом шофером. Когда часть машин ушла на фронт, его перевели механиком в лабораторию. Он был высокий, черноволосый, худощавый. Возле Труфанова высилась горка стальных блюдечек. Он подхватил одно из них крючком и положил на асбестовую пластинку в центр витка. Потом он нажал пусковую кнопку на генераторе. Сухо щелкнул контактор, и за решетчатыми стенками железного комода налились синим светом закопченные стеклянные баллоны выпрямительных ламп. Поверхность стального блюдечка темнеет, с него поднимается дымок от горячего масла. Еще несколько секунд, и край его светит вишневым накалом. Труфанов берет раскаленное блюдечко крючком и бросает его в бак с маслом.