— Это Джемма, Бьянка, — произнес Агустин тоном достаточно спокойным в сравнении с недавним гневом от поведения Бьянки. — Она приехала, чтобы написать мой портрет. Ты же знала, что у нас гости, — так какого дьявола не спустилась вовремя? Ты с каждым днем становишься все невыносимее.
— Если бы я знала, что это она художница, я бы вообще не спустилась! — медленно, со значением проговорила Бьянка. Она не сводила с Джеммы взгляда, полного ледяной враждебности и ненависти.
— Достаточно, Бьянка! — Фелипе явно опоздал со своим требованием.
Пронзительный взгляд Агустина метнулся от одной женщины к другой.
— Вы что, встречались раньше?
Джемма внезапно превратилась в стороннего наблюдателя. Разговор касался лично ее, но она не принимала в нем никакого участия. Бьянка презрительно скривила губы, и у Джеммы от ужаса по спине забегали мурашки.
— Да уж, встречались, — съязвила Бьянка, и ее темные глаза, устремленные на Джемму, побелели от ненависти. Обернувшись к Агустину, она злорадно добавила:
— Эта художница спала с Фелипе, когда он был в Лондоне несколько месяцев назад!
В комнате повисла угрожающая тишина. Джемма смотрела на Фелипе, на его холодное, бесстрастное лицо. И она ненавидела его за это, ненавидела всеми фибрами души.
— Это правда, Фелипе? — Агустин был спокоен, слишком спокоен.
Фелипе посмотрел ему прямо в глаза и тихо ответил:
— Я не обязан отвечать на подобное оскорбительное высказывание — ни тебе, ни кому-либо другому.
— Нет, обязан, Фелипе, — заныла Бьянка. — Уверена, что ты будет рад услышать подробности, правда ведь? — она послала Агустину сиропную улыбку.
Тio! Tio! Джемма знала несколько испанских слов, и одно из них было tio — «дядя»! Если Агустин — дядя Бьянки, а Бьянка — кузина Фелипе, следовательно, Агустин должен тоже быть дядей Фелипе…
— Так ты спал или не спал в Лондоне с Джеммой? — выкрикнул Агустин. Спокойствие испарилось, осталась чистейшая ярость, внезапно поднявшая его на ноги.
Фелипе тоже подскочил, и оба уставились друг на друга, скрестив враждебные взгляды.
— Прекрати обращаться со мной так, как будто я все еще дитя, Агустин! Моя жизнь тебе не принадлежит!
— Твою жизнь сделал я! Без меня ты был бы ничем…
— Я тебе страшно благодарен, но в дальнейшем обойдусь без твоей опеки! — взревел Фелипе. — Когда до тебя наконец дойдет, что я не собираюсь подчиняться любому твоему желанию?..
— Кто была эта женщина в твоей жизни? — бушевал Агустин.
Охваченная ужасом, Джемма ждала. У нее дрожали колени от страха. Скандал разрастался у нее на глазах.
— Она была моей жизнью, — с трудом выдавил из себя Фелипе. — Она и сейчас вся моя жизнь, — добавил он. — Это женщина, которую я люблю и на которой я собираюсь жениться!