Глаза у Брэгга потемнели.
— Как и весь Нью-Йорк. Как и Бартоны. Элиза, должно быть, в истерике. — Каким деревянным показался ей собственный голос!
— Я только что от Бартонов, — сказал Брэгг, откровенно и в то же время с некоторым смущением разглядывая Франческу. — Она убеждена, что ее сын мертв… А у вас что-то случилось? — неожиданно добавил он.
У Франчески все в душе перевернулось от его последних слов. Как он смеет быть таким добрым и участливым по отношению к ней? И пусть даже Элиза совсем не такая, как кажется, она все равно мать пропавшего ребенка, которого к тому же могли убить. Франческа не могла презирать Элизу.
— Вы позвонили доктору Финни? — спросила она. — Может, нужно ей чем-нибудь помочь?
Кажется, он испытал облегчение от слов Франчески.
— Она ушла к себе. Я сомневаюсь, что она примет сейчас кого-либо, — ответил Брэгг.
«Ага, но ведь вас она приняла», — мысленно придралась к нему Франческа.
— Я позвонил Финни… Кому вы рассказали о четвертом письме? — спросил он. — Или, точнее, о конверте с ухом?
Франческа отпрянула.
— Никому, — твердо проговорила она.
Некоторое время он изучал ее, затем удовлетворенно кивнул.
— Простите. Я должен был спросить. Я очень зол на «Таймс» за эту статью. Она мешает следствию.
— Клянусь, я не сказала ни слова о содержимом четвертого письма, — подтвердила Франческа.
— Я вам верю. — Он вздохнул. — К сожалению, я не сомневаюсь, что утечка произошла из моего управления. — Брэгг снова вздохнул.
— Почему вы так в этом уверены? — Франческа нисколько не сомневалась, что Бет разболтала всему свету про третье письмо.
— Хотя это дело чрезвычайно секретное и им занимается узкий круг сыщиков, обязанных хранить тайну, некоторые детали известны техническому персоналу. Любой из них может клюнуть на взятку. — Брэгг нахмурился. — Я тщательно отбирал сыщиков для участия в деле, но лишь троих из них я недавно отметил за честность и профессионализм. Нельзя быть уверенным даже в сыщиках — утечка могла исходить и от них.
— Мне очень жаль, — вполне искренне сказала Франческа.
Воцарившееся молчание вскоре стало тягостным. Франческа прокручивала в памяти сцену, которую недавно наблюдала в гостиной Бартонов. Брэгг изучающе разглядывал ее, что не позволяло ей чувствовать себя непринужденно. Он явно заметил ее раздражение и смущение.
Наконец он сказал:
— Мне пора идти, Франческа. Если что-то вас беспокоит, соберитесь с духом и расскажите.
Она хитро улыбнулась:
— С чего вы взяли, будто что-то случилось? Если не считать того, что невинный ребенок похищен при невыясненных обстоятельствах?