— Я не говорю о Хорне, я говорю о вас.
— Мне неинтересно, о ком вы говорите, — сказала Виолетта и повернулась к Блэйку спиной.
Он подошел поближе и стал рядом с молодой женщиной.
— Я не хотел обижать вас. Я не самодур. Пожалуйста, простите мне мою несдержанность. Я был зол на Хорна. — Он замялся.
Виолетта не шелохнулась. Она вовсе не хотела, чтобы Блэйк проявлял великодушие. Жестокость она могла бы перенести, великодушие — никогда.
— Да вы вообще… любите меня? — неожиданно взорвалась она.
— Ну конечно, — простодушно подтвердил он.
— Но ведь вы женились, только чтобы выручить меня. Мы оба знаем правду. Я не настоящая леди. Я выскочка. Нищенка. Я воровка. Едва ли не убийца.
— Виолетта, давайте извлечем максимальную выгоду из тех обстоятельств, в которые нас затолкала судьба.
Виолетта была готова разрыдаться.
— В любом случае мы муж и жена, — продолжал Блэйк. — Это особенно важно после вчерашней ночи.
— Думаю, что наш брак долго не продлится, — едко заметила молодая женщина.
Блэйк побелел.
— Блэйк, поверьте, у меня, действительно, очень болит голова. Позвольте мне не присутствовать на сегодняшнем обеде.
Лицо Блэйка стало равнодушно-непроницаемым.
— Хорошо. Я тоже пропущу этот обед. Но не забудьте, что мы и завтра приглашены в Хардинг-Хаус на обед.
В голосе его прозвучала если не угроза, то решительное предупреждение.
Виолетта свернулась калачиком в кровати. Спать она не могла. Она была возбуждена, но ее чувства к Блэйку никак нельзя было назвать ненавистью. Ах, если бы она могла разлюбить его.
Виолетта положила на голову подушку, надеясь, что глаза перестанут видеть, а сердце чувствовать. Но… она любит Блэйка отчаянно и страстно.
Виолетту преследовали воспоминания о прошедшей ночи. Тогда Виолетте показалось, что Блейк любит ее, что она ему не безразлична. Красивая иллюзия… но Виолетта с радостью повторила бы все, без исключения, события вчерашней ночи.
Она превратилась в женщину, уверенную в своей силе. Она знала, если она снова вторгнется в его спальню, Блэйк не посмеет ее отвергнуть.
Блэйк ужинал в одиночестве. Никогда раньше просторная столовая не казалась ему такой пустой. Длинный стол, за которым свободно умещались двадцать четыре человека, никогда не казался таким необъятным. Не успел дворецкий подать вторую перемену, а Блэйк уже опорожнил бутылку красного бордо. Он не распробовал ни тонкого запаха вина, ни изысканного вкуса блюд, которые его повар готовил в расчете на похвалу молодой госпожи. Медленно, но совершенно механически пережевывая пищу, он думал о той, которая стала его женой.