— И это неудивительно, если учесть его отказ подчиниться паше.
— Полагаю, вы и на сей раз отделаетесь выражением официального протеста?
— Увы, больше я ничего не могу.
— Не верю.
— Чего вы от меня хотите? — ошарашенно уставился Нильсен на гостью. — Морриса я уже успел поставить в известность.
— И что теперь сделает Моррис?
— Боюсь, немногое, — вздохнула консул. — Супруге коммодора подходит срок рожать, и он слишком занят. А паша и вовсе не станет обращать внимание на мои протесты, он слишком зол на Блэкуэлла. Боюсь, тут уж ничего не поделаешь.
— Сплошные отговорки, — запальчиво возразила Алекс. — Разве нельзя договориться о выкупе?
— Пожалуй, пашу можно уговорить разрешить выкупить экипаж корабля — да и то не сразу, а когда он несколько поостынет после отказа Блэкуэлла. Как всем известно, он невероятно жаден, а к тому же он знает, что «Корабельная Блэкуэлла» — богатое предприятие.
— Значит, как только начнутся переговоры, — пробормотала Алекс, — судьба Блэкуэлла станет предметом торгов.
— Для женщины вы очень проницательны, миссис Торнтон, — проговорил Нильсен. Алекс постаралась не обращать внимания на снисходительные нотки в его голосе.
— Могли бы вы уговорить пашу поскорее начать торговаться за членов команды? И настоять, чтобы Блэкуэлла перевели из «парилки» в более сносные условия? Это же возмутительно — его держат в тюрьме и гоняют на работу в каменоломни!
— Я уже просил обо всем этом — и получил отказ.
— Блэкуэлл беспокоится за экипаж. И просил о свидании с вами.
— Я не прекращаю настаивать на этом свидании, хотя на разрешение нет никакой надежды, — устало ответил Нильсен.
— Мы с Мурадом могли бы стать посредниками.
— Простите, не понял, миссис Торнтоп?
— Мы могли бы передавать послания от вас Блэкуэллу и обратно.
— Для женщины это слишком опасно, — возразил консул.
— Черта с два! — воскликнула Алекс.
Датчанин удивленно замер.
— На карту поставлена жизнь Блэкуэлла. Мы должны придумать, как ему бежать.
Нильсен открыл рот от удивления.
— Вы поможете нам? — спросила Алекс.
— У меня просто нет слов, — пробормотал консул. — Конечно, я не откажу вам в помощи и все же возражаю против вашего участия в этом деле, миссис Торнтон!
— Так вы с нами?
Нильсен задумался.
— Конечно, я выполню свой долг, — нерешительно начал консул. — Как и вам, миссис Торнтон, мне отвратительны все жестокости и несправедливости, что творятся в этой варварской стране. Я вам помогу. Но убейте меня, я не понимаю. Не понимаю, какую роль вы могли бы играть в подобного рода истории. Это не женское дело. И готов снова повторить, что участие в побеге столь важного политического заключенного опасно для любой женщины — и уж тем более для такой, как вы!