— Как твое самочувствие, дражайшая супруга? — заботливо спросил Джебаль.
— Я все еще слишком слаба, — притворно заохала Алекс. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. — У меня даже нет сил, чтобы проделывать обычные утренние упражнения. Ну, помнишь, все эти прыжки и приседания! Я сразу начинаю задыхаться от усталости!
— Ах, да, эти непонятные американские привычки. Наверное, у себя вы их зовете «попрыгунчиками» или еще как-нибудь?
— Попрыгунчиками и приседунчиками, — охотно подхватила Алекс, подвинувшись так, чтобы быть подальше от принца.
— Разве тебя не осматривал лекарь, которого я присылал этим утром?
— Осматривал, но он дурак! — напряглась Алекс.
— Неужели? — Светская улыбка на губах Джебаля мигом угасла.
— Он мне противен, — заявила она, глядя принцу прямо в глаза. — И я не желаю, чтобы ты снова присылал его.
— Но, может быть, мне он понравился. Возможно, я бы очень хотел, чтобы именно он осмотрел мою любимую жену!
— Ну что ж, тогда мне остается покорно улыбаться и терпеть на себе его руки! — ответила Алекс.
— Ты что, нарочно меня злишь? — Джебаль сжал кулаки. — Если так, то тебе это вполне удалось!
— Прости, я лишь старалась быть искренней.
— Иной раз женщине следует быть менее искренней и более милой.
— Такой, как Паулина?
— Паулина родила мне сына!
— Наверное, тебе следует на ней жениться, — ляпнула Алекс.
Джебаль побледнел.
Она испугалась, что принц может ударить ее, и отшатнулась.
— Я не разрешал тебе двигаться с места, — сердито промолвил Джебаль. — И я не разрешал тебе столь дерзкие речи. Чтобы это было в последний раз!
У Алекс замерло сердце. На языке вертелся язвительный ответ. Возможно, дерзость повлечет наказание, зато спасет от изнасилования. К тому же ей осточертела личина покорной мусульманки! По крайней мере она теперь не одинока после того, как вернулся Блэкуэлл.
— Значит, мне надо превратиться в немую.
Джебаль, не веря своим ушам, уставился на непокорную.
— Ты что, напрашиваешься на наказание? — наконец прошипел он, задрожав от ярости.
— Нет, — выдавила Алекс.
— Я пригласил тебя пообедать. И вместо того чтобы скрасить мне вечер, чтобы сделать его мирным и приятным, о чем я мечтал весь день, ты дерзнула разозлить меня. Это болезнь так сильно изменила тебя, Зохара?
— Я не менялась.
О, он сразу понял скрытый намек. Значит, он плохо знал ее. От ярости его лицо стало багровым.
— Твоя наглость переходит все границы! Пожалуй, это я изменюсь… в своем мнении! Ступай к себе в комнату! И не высовывай оттуда носа, пока я не прикажу!
Алекс молча направилась к двери, еле удерживаясь, чтобы не побежать.