И у него это выглядело так неподдельно искренне. Стоило только посмотреть, как он вглядывался ей в лицо. Как светились его глаза, когда он наблюдал ее борьбу с ощущением острым, как его зубы, и нежным, как его губы.
Если он собирается и впредь столь убедительно разыгрывать роль ее жениха, ей будет очень нелегко сохранить здравый смысл.
Здравый смысл. Должен же он быть хоть у кого-то в этом сумасшедшем доме. Она оглянулась по сторонам, безмолвно взывая о помощи, но никто не откликнулся.
Ни леди Валери, наблюдавшая за происходящим с откровенным удовольствием.
Ни Нора, поджавшая губы с напускным равнодушием.
И уж, конечно, ни Бэб, который сразу же напал на самое слабое место в их планах.
– А брачный контракт уже заключен и подписан?
Себастьян выпустил палец Мэри так медленно, как будто никак не мог оставить это наслаждение.
– Разумеется, – он с улыбкой посмотрел на Бэба.
– Заключать брачные контракты без согласия опекуна незаконно.
Негодование заставило Мэри на минуту забыть ее недовольство Себастьяном. Она просто полыхала гневом.
– Я и не знала, что у меня есть опекун! Я слишком долго жила сама по себе. – Ее обвинение так и повисло в воздухе.
Бэб не обратил на нее никакого внимания.
– Но вам-то это было известно, Уитфилд.
– Ну, было.
– Тогда вам следовало сообщить об этом мне, лорд Уитфилд, – сказала Мэри почти сердито. Когда она думала о том, сколько всего он посмел скрыть от нее, она готова была закричать.
Что чуть было и не произошло, когда он неожиданно обвил рукой ее талию. Это мог быть обыкновенный жест собственника, но нет. Ему все нужно было превращать в спектакль. Сначала рука его легко скользнула по ее спине. Потом, дотянувшись дальше, он с силой прижал ее к жесткой подушке и к себе. Слишком близко к себе. Так близко, что она ощутила сокращение мускулов у него в бедре. О если бы на ней были фижмы!
Его дыхание обожгло ей щеку.
– Себастьян, – прошептал он.
– Что? – У нее хватило ума не поворачивать к нему лицо. Он был слишком, слишком близко.
– Себастьян. Меня зовут Себастьян. – Его голос медом вливался ей в уши. Ей одной. – Если мы хотим провести ваше семейство, вы должны позволить мне хоть маленькую фамильярность.
Она позволит ему все, что угодно, только бы он отпустил ее. По счастью, это высказывание она оставила про себя, вслух же тихо произнесла только одно слово:
– Хорошо.
Он снова заговорил, но это прозвучало скорее как вздох.
– Себастьян. – Он будто околдовал ее своим именем.
– Себастьян, – покорно повторила она. Он поправил ей волосы. Его губы коснулись ее уха – ее уха! Что ему там понадобилось – у ее уха? Она ожидала что-нибудь услышать, но вдруг внезапно поняла, что движение, которое она ощутила, была улыбка. Он склонился к ее голове, приложил губы к ее уху и улыбался. Подумать только – так играть! Для него это был всего лишь ряд автоматических движений. Для окружающих – трогательное проявление преданности.