– Спасибо. Мы сами позаботимся о нем, – сказала Дженни молодой женщине.
Сиделка вздохнула с облегчением.
– Я не понимаю их. Не могу понять ни слова из того, что они говорят, – объяснила она беспомощно. – Я не в силах разобрать ни слова, даже когда они пытаются говорить по-английски. Как я могу помочь, если я их не понимаю?! Я думаю, что ему… можно помочь.
Дженни взглянула на Рокко. Голова забинтована, белый как мел, он лежал неподвижно. Видимо, был без сознания.
– Я помогу ему, если вы скажете мне, что нужно сделать. У него очень плохое состояние? Чего можно ожидать?
– Он молод и здоров… Возможно, у него есть шанс, – сиделка ушла.
– Возможно? – гневно выкрикнул Габриель. – Но только не здесь. Давай пойдем, а?
Он сгреб кузена вместе с простынями и одеялом и большими шагами устремился к выходу из палаты. В коридоре его окружили взволнованные сиделки и медсестры. Они уговаривали его, угрожали ему, но Габриель их не слушал.
– Прошу вас, леди, уйдите с дороги, – он улыбался сурово и угрожающе.
Помявшись, те все же отступили.
– Здесь он умрет. Дома у него будет шанс выздороветь, – убеждал он Саверио, который молча кивал головой, слишком встревоженный, чтобы говорить. А София все плакала.
– Клянусь честью Агнелли, я найду тех, кто сделал это. Они дорого заплатят за все.
Вероника и Велентайн поддержали своего кузена, с которым всегда и во всем были согласны.
– Гейб, это Америка. Пусть все идет своим чередом. Пусть преступников ищет полиция и осудит их по закону. Ни к чему начинать здесь вендетту, – сквозь слезы проговорила София. Ей никак не удавалось взять себя в руки.
– Это я виноват в том, что случилось с Рокко. Те, кто напали на мальчика, искали меня.
– Габриель, почему ты решил, что все из-за тебя? – спросила Дженни. Она поддерживала Софию под руку. Ей вспомнились Гьерд Зорн и Чарльз Торндайк. Она мучилась и переживала из-за того, что не рассказала Габриелю об угрозах англичанина после того, как позволила тому увидеть Ингри. – Возможно, искали Джоко или Мейхенов, или… меня.
Агнелли бросил на нее внимательный взгляд, прищурился. Он выяснит все немного позже.
* * *
Спустя неделю Рок уже мог сидеть. Габриель ставил стул у окна, выходящего на улицу, и устраивал паренька поудобнее. За время болезни мальчик замкнулся в себе. Его лицо приобрело болезненную бледность. Спокойно и задумчиво он смотрел, как по эстакаде проносятся поезда, прислушивался к пронзительным крикам на улице.
– Гейб, я не знаю, кто это был. Я ничего не помню. Я искал Роберте и ребят, чтобы весело провести субботний вечер, а потом…