Хотя ей предложили место на скамье возничего, Лиз отказалась. Вместо этого, игнорируя манеры, приличествующие благородной леди, она вскарабкалась в повозку и снова устроилась рядом с мужем. Колеса не сделали и двух оборотов, как она, в смущении, попала в фокус прямо направленного на нее пристального взгляда, который не отпускал ее на протяжении всей неудобной, но, к счастью, короткой поездки.
Охота началась в такой ранний час, что полдень едва наступил, когда доктор обработал рану Грэя, и его уложили в постель в комнате для гостей. В этой комнате, как и в остальных девяти, для придания дому деревенского колорита, были полы из толстых досок, покрытые плетеными ковриками, свечи в оловянных подсвечниках вместо газовых ламп и толстое расшитое покрывало на тяжелой железной кровати.
Лиз не допустили к Грэю, пока работал врач, и это дало ей время избавиться от слишком облегающего охотничьего костюма. Вернувшись в комнату Грэя после визита врача, она нашла мужа, облаченного в скромную белую ночную сорочку, сидевшим в постели и обложенным многочисленными подушками, и оставалась рядом с ним весь день, раздражаясь оттого, что их не оставляют наедине. Она хотела задать определенные вопросы об источнике грозившей ему опасности, которую он не мог больше отрицать. Он не отделается пустым разговором о несчастных случайностях… Не в этот раз… она и прежде не приняла такой слабой отговорки по поводу предыдущих инцидентов, просто не пыталась обсуждать с ним это дело после своей первой попытки.
Ее нетерпеливое желание не имело никакого значения. Их ни на минуту не оставляли одних. Леди Хелена вводила и выводила нескончаемые толпы посетителей, исполненная решимости развлекать герцога глупыми играми и еще более глупой болтовней. Мужчинам вскоре надоело, и они, извинившись, удалились, но их жены были более настойчивы в своем внимании.
Особенно Дидре. Глаза Лиз запылали, как только легкомысленная, но очень хорошенькая молодая женщина вошла в комнату. Прошлым вечером Дидре, не теряя времени, дала Лиз понять, что когда-то ее имя романтически связывали с именем Грэя. Это было, конечно, до ее замужества с «дорогим» Артуром, мужчиной почти втрое старше ее, чей титул, хотя и не такой высокий, как у Грэя, несомненно, делал его драгоценной добычей. Это обстоятельство заставило Лиз вспомнить бедную Дру и маркиза Поксуэлла.
Накануне вечером Лиз в состоянии была найти эту женщину забавной и даже пожалеть ее. Но сегодня, когда она подвинула стул к кровати Грэя, будто имела право оставаться поблизости от него, как и жена, сидевшая напротив нее, терпение Лиз начало лопаться. Ускорению этого процесса способствовало каждое слово, которое она ворковала, и каждое утешающее прикосновение, больше походившее на ласку.