– Я отдам тебе деньги.
– А где ты их возьмешь?
– На своей следующей работе. Если бы мы не приехали сюда, я зарабатывала бы больше, чем ты здесь, не забывай об этом.
– Забудешь тут, когда ты постоянно мне напоминаешь.
– Я получила утром письмо от Боба, он приглашает меня весь следующий месяц поработать у него моделью.
– Неправда. Я прочитал все твои письма, он никуда тебя не приглашал! Кстати, если увижу тебя с этим жирным тупицей, то вышибу мозги вам обоим!
– Ты читал мои письма? – спросила я, выгадывая время, потому что отлично знала, что он так делал, как и я регулярно просматривала его почту. – Ты читал мои письма? Это низко! Я не хочу больше жить с тобой в одном доме, и если бы не наши дети, я уехала бы завтра же!
– Уезжай, – ответил он. – Мне бы этого очень хотелось, и забирай с собой весь этот хлам, – с этими словами он схватил мраморную колонну и швырнул ее вниз по лестнице к двери в гараж. Раздался ужасный грохот, который разбудил Джо, спавшего в своей коляске по ту сторону гаражной двери: он заплакал, а Дэвид и я в изумлении уставились друг на друга. Я не знала, что сказать: прокомментировать ли его силищу, оплакивать ли нанесенные им разрушения или просто выбежать из дома. Наконец я обрела дар речи:
– Ты мог убить Джо! – что было совершеннейшей неправдой, потому что его коляска находилась совсем в другой стороне от лестницы, и мраморная колонна не долетела до нее добрых три ярда.
– Какая чушь, – сказал Дэвид притихшим голосом, а я спустилась вниз и взяла ребенка на руки. Поднимаясь обратно по лестнице, я попала ногой в пробитую деревянную ступеньку. Колонна сломала также несколько балясин и перила в конце лестничного марша. Казалось, Дэвид успокоился после произведенного им погрома, и сказал Паскаль, выбежавшей к нам в бигуди узнать, что произошло:
– Ничего особенного, маленькое землетрясение.
Флора тоже прибежала, услышав шум, в ее волосенках так же, как и у Паскаль, торчало несколько бигуди, и принялась рассказывать о том, как стригли папочку. Я оставила ее с Дэвидом и пошла позвонить насчет ремонта лестницы. Я попросила приехать побыстрее, что они и сделали, и работа обошлась нам в двенадцать фунтов. Вечером, когда Дэвид собирался в театр, я сказала ему:
– Что ж, нам всем приходится расплачиваться за наши выходки, по крайней мере, у меня еще кое-что осталось.
– Отлично, отныне сама плати за свои выходки; кажется, ты забыла, что обычно это мне приходится расплачиваться и за твои выходки тоже.
Тем же вечером, в отсутствие Дэвида, позвонил Виндхэм. Он сожалел, что не сообщил мне, куда уехал, и что раньше не связался со мной. Он находился в Лондоне и обсуждал новую постановку вместе с ее автором, Эдмундом Карпентером, и спросил, не хочу ли я встретиться с ним в следующую среду. Я отказалась, потому что по средам у Паскаль выходной. Как насчет четверга? Я тоже отказалась, потому что в четверг к нам приезжал в гости один знакомый. А пятница? Я согласилась, потому что поняла, что это было последнее предложение, которое он собирался мне сделать.