Врачи и фармацевты восточных народов изготовляли из целебного корня порошки, настойки и мази, которые применяли против физической слабости и полового бессилия. Спрос на женьшень всё увеличивался, его цена непрерывно росла, а добывали его так интенсивно, что попадаться он стал всё реже и реже.
Только к вечеру Орлов с фельдшером приехали в стойбище эвенков.
Два светильника освещали чум шамана, и в их мерцающем свете Феклистов казался восковой фигурой. Бобров чувствовал себя подавленным.
— Спит, — нарушила тишину Майиул. — Спит целый день, а проснётся, только пить просит.
— Понимаю, голубушка. Это его счастье, что ты присматриваешь за ним.
Орлов подтвердил слова фельдшера, чувствуя горячую симпатию к девушке, которая самоотверженно ухаживала за раненым.
Феклистов очнулся и, узнав своего друга, провёл языком по запёкшимся губам, прошептал:
— Плохо мне, Никитич…
— Да, трудновато. Так… А теперь стисни зубы, я осмотрю тебя и перевяжу раны.
Иван Фомич не был слабохарактерным человеком, но эту процедуру переносил тяжело, скрипел от боли зубами и временами не мог сдержать крика. Майиул гладила его волосы и успокаивала как могла, фельдшер зашил глубокие раны, а небольшие только перевязал. Когда он кончил, Феклистов был близок к обмороку.
— Ничего, герой, скоро поправишься, — успокаивал Бобров больного. О перевозке раненого нечего было и думать. Его состояние вызывало у фельдшера серьёзные опасения. Бобров остался около него до следующего дня.
Из корня женьшень он приготовил порошок, который больной должен был принимать два раза в день.
Шаман не мог не воспользоваться случаем и добавил также своё заклинание, а фельдшер поблагодарил его за то, что он побеспокоился о больном в первые, самые тяжёлые минуты. Для Майиул у него тоже нашлись слова похвалы.
— Что будет с ним? — с тревогой спрашивали Боброва друзья Феклистова.
— Не могу пока сказать. Я думаю, это решится сегодня ночью. Останьтесь здесь, около него.
Затем молча пожал всем руки и уехал.
Ночь прошла для раненого благополучно. Он победил болезнь. Теперь его выздоровление стало вопросом заботливого лечения и времени.
Такой поворот к лучшему вызвал у его друзей чистосердечную радость. Однако она была омрачена тем, что Иван Фомич не сможет выехать за границу. А до отъезда оставалось всего два дня. Товарищи сидели у его постели и утешали, что не прощаются с ним и спустя месяц-другой он приедет вслед за ними. Бобров и его товарищи о нём позаботятся.
— Приеду, — подтверждал Феклистов. — Ждите меня. Забирайте с собой золото и…
Они протестовали, но Феклистов был непреклонен и уверял, что в земле осталось значительно большее богатство, чем он захватил с собой.