– Мой муж отправился домой, – сказала Валентина. – Он устал.
С языка Мюрата чуть не сорвались слова о необыкновенной тактичности ее супруга, однако он вовремя сдержался. Такое прелестное, очаровательное существо и, судя по всему, такое невинное – она просто испугается, если он станет проявлять слишком уж большую настойчивость.
– Как мне повезло – я ужинаю с самой красивой женщиной в этом доме. Да, Арман, в чем дело? – Он обернулся к своему адъютанту, высокому красивому молодому офицеру в красно-зеленом мундире. Тот наклонился и что-то прошептал маршалу на ухо, передавая ему листок бумаги. Мюрат улыбнулся Валентине и извинился.
– Ах, уж эти бумаги, – сказал он. – Чума солдатской жизни. Одну секундочку. Извините меня, мадам.
Записка была краткой и без подписи, всего несколько слов: «Будьте осторожны, это одна из тех, о которых мы предупреждали. Оставьте ее мне». Мюрат прочел и поморщился. Он засунул записку в карман и весело сказал:
– Увы, долг зовет. Император собирается уезжать, и мне необходимо быть при нем. Позвольте мне позаботиться о том, чтобы вы не скучали в одиночестве, пока я буду отсутствовать. Арман, приведи сюда полковника Де Шавеля.
Она сразу же узнала его – это был тот самый человек, который так дерзко разглядывал ее в самом начале приема. Теперь он подошел и почтительно поцеловал ее руку, на секунду ее глаза встретились с его серо-стальным взглядом.
– Я любовался вами издали, – произнес он.
– Смотри, не очень-то сильно сокращай дистанцию, – предупредил его Мюрат. Он встал и попрощался с Валентиной. Когда он целовал ее руку на прощание, его горячие губы задержались чуть дольше положенного.
– Не обращайте на него внимания, мадам, – сказал он. – Это обычный занудливый пехотинец. Сохраняйте верность кавалерии. Всего доброго, мадам.
Она молча наблюдала, как он прошел к столу Наполеона и сел рядом с ним.
– Вы должны простить меня, мадам, – улыбнулся полковник Де Шавель. – Я давно мечтал познакомиться с вами. Я очень благодарен маршалу.
– Он очень приятный человек, – заметила Валентина с некоторым вызовом. В его голосе чувствовалась какая-то насмешливость, казалось, он подсмеивается и над вульгарным гасконцем, и над ней. – Знаете, я просто умирала от голода и жажды, – добавила она. – Так много народу. И он оказал мне услугу, пригласив разделить с ним ужин.
– Ну, разумеется, – кивнул полковник. – Маршал всегда заботится о том, чтобы прекрасным дамам было хорошо. Мадам, вам не надо ничего объяснять. Я чрезвычайно рад, что могу хотя бы ненадолго его здесь заменить. Не желаете ли чего-нибудь? Может быть, немного польской водки?