– Полагаю, что это очевидно. Я по-прежнему хочу тебя, Робин. И никогда не переставал хотеть.
– Но я не хочу тебя!
Бессовестная ложь! Горячий ток крови по венам, гулкие удары сердца, отдающиеся в ушах, напряжение, сковавшее тело, были слишком явными признаками охватившего ее возбуждения. Она неловко поднялась, вцепившись в столешницу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Я бы не вернулась к тебе, даже если бы мы остались последними людьми на Земле!
– Тебя бы заставила твоя гражданская совесть, – заметил Пол, удивленный ее горячностью. – Это был бы единственный способ восстановить популяцию.
– Я бы скорее ограбила банк спермы, чем позволила тебе приблизиться ко мне! – выпалила она, не заботясь о том, насколько смехотворно ее возражение.
– Я всегда знала, что ты самонадеян, но это именно тот случай, когда тебе не удастся настоять на своем.
– Существует такая вещь, как перебор, – сухо заметил он. – Простое «нет» прозвучало бы намного убедительнее. – А это…
Пол оперся руками о стол и встал одним ловким движением, подчеркнутая неторопливость которого не могла скрыть его цели. Сердце Робин забилось с новой силой. Она отпрянула, но не слишком далеко, поскольку помешал стул, стоявший за спиной.
– Немедленно прекрати! – приказала Робин. – Что бы ты ни затевал, прекрати сейчас же!
– Никаких затей, – сказал он. – Когда слова бессильны, остается только действовать. – Пол перехватил кулак, направленный в его челюсть, прежде чем тот успел войти в соприкосновение с ней, и покачал головой с насмешливым осуждением. – Оставь свою театральщину. Это жизнь.
Поняв тщету дальнейших словесных и физических протестов, Робин подчеркнуто вяло подчинилась, когда Пол заключил ее в объятия, и решила просто ничем его не поощрять. Вот только плоть в отличие от решительно настроенного разума отказывалась подчиняться. Она осознала это, почувствовав безошибочный трепет внутри при прикосновении к подтянутому мускулистому телу. Тепло его ладоней на спине, казалось, прожигало насквозь одежду и опаляло кожу. Руки опускались все ниже и ниже, до тех пор, пока не накрыли ягодицы и не прижали Робин еще крепче к отвердевшему свидетельству его мужественности. Глаза следили за ее лицом, отмечая непроизвольную реакцию.
Пол опустил голову, губы легко коснулись ее рта, двигаясь медленно, дразня и постепенно растапливая сопротивление, – до тех пор пока Робин не прекратила внутреннюю борьбу и не начала безоглядно отвечать ему.
Ее губы смягчились и приоткрылись, двигаясь в согласии с его ртом, тело уже добровольно прильнуло к нему, руки скользнули к его шее. Как долго она была лишена этого! Невероятно долго! Робин уже почти забыла, каково это желать с такой всепоглощающей страстью.