Мы пересекли несколько залов, служащих по всей вероятности, картинными галереями, и прибыли, наконец, к западному флигелю дворца. Здесь находился кабинет некогда уволенной мной старушки.
За дверью я услышал до боли знакомые стоны. Не надо было особенно вслушиваться, чтобы понять, что стонет моя бывшая жена. Со мной она тоже стонала, но не в постели, а во время ее мнимых и многочисленных болезней. Поскольку я не стоял рядом, и необходимость притворяться больной, автоматически отпадала, следовало предположить, что издаваемые ею звуки свидетельствуют о куда более приятных вещах.
Интересно, кто же сей герой, коему удалось пробудить в ней нормальные человеческие чувства?!
Я ворвался в дверь и моим глазам предстала уже знакомая картина: спустив галифе и не сняв сапог, господин маршал довольно усердно трахал мою экс супругу, установив ее предварительно раком. На шум маршал обернулся и я увидел…. Господи, что за наваждение такое?! Я увидел самого себя.
Прошла целая вечность, пока я сообразил, что это все же маршал после пластической операции. Потрясенный этим неожиданным открытием, я все-таки не удержался от колкости по адресу Типа:
— Господин маршал, я чувствую вам не одолеть правил этикета, вы опять забыли снять обувь.
— Можно подумать, вы при этом снимаете корону, — огрызнулся он.
— Это не твое дело!
— Может быть, согласитесь, однако, что второстепенные детали придают сексу некоторое своеобразие, вы не находите, величество?
Это был один из веселых образчиков его морского соленого остроумия.
Я хотел непременно поддеть свою бывшую женушку и поэтому не стал пока отчитывать маршала за дерзость.
— Что касается вас, мадам, со мной вы были куда более требовательной, и, по крайней мере, заставляли меня перед этим перед Этим снимать тапочки в прихожей.
— Ха! — скривилась жена, — уж, не ревнуешь ли ты, муженек?
— Я вам не муженек, сударыня, извольте выбирать выражения!
— И то верно, мужем, а точнее мужчиной ты никогда не был. То ли дело, господин маршал…
Она нежно дотронулась до маршальских яиц, отчего те мелодично зазвенели созвучно с орденами, а сам он самодовольно и шкодливо заулыбался:
— Величество, — сказал он, отходя от моей жены, и невозмутимо натягивая маршальские брюки. — Есть в этом некая прелесть — трахать чужих жен. Вы не находите?
— Я знаю, ты уже давно на этом специализируешься.
— Вы правы, в гарем ваш я вхож давно, скрывать не стану. За что и удостоился всех этих орденов.
— Разумеется, в морской пехоте отличиться не удалось, пришлось наверстывать в чужих гаремах. Уж, не коком ли ты служил на флоте?