Роган сжал зубы.
– Слез не было, и супружеские пары иногда ссорятся. Это абсолютно нормально. Она лишь привыкла к тому, что вы спасаете ее от малейших неприятностей, и прибежала сюда по привычке.
– Да как ты смеешь критиковать меня!
Он попытался встать с кресла, но его ослабевшее тело не послушалось.
– Тысяча чертей, Хант! Ты даже понятия не имеешь о том, в каком она была состоянии, когда эти мерзавцы потрудились над ней.
– Я знаю, – ответил он тихо. – Она рассказала мне.
Белвингем открыл рот от удивления.
– Она рассказала тебе?
– Я знаю, что вы хотели оградить ее от опасностей, – продолжил Роган, – но приходит время, когда слишком большая опека становится хуже опасностей. Вы всегда заботились о ней, а теперь вы заболели, и она знает об окружающем ее мире не больше, чем новорожденный младенец.
– Именно поэтому я выдал ее за тебя замуж.
– И теперь я буду заботиться о ней. – Роган снова бросил взгляд из окна. – Она настоящая драгоценность. Она очень беззащитна. Но она должна учиться жить.
Герцог внимательно посмотрел на своего зятя.
– Бог ты мой, Хант, ты влюблен в мою дочь?
Роган резко повел плечом.
– Не знаю. Может быть. Я только знаю, что не позволю волосу упасть с ее головы. И это означает, что я должен разоблачить Альторпа.
– Он настоящая змея, ядовитая змея!
– Тогда самое лучшее, что можно сделать, – это отрубить ему голову, пока он не укусил кого-нибудь еще.
Белвингем улыбнулся против воли.
– Я восхищен твоей уверенностью, Хант.
Роган обошел кресло, на котором сидел герцог, и занял место рядом с ним.
– Кроме секретов Альторпа нам также предстоит выяснить, каким образом он умудряется подсыпать вам яд.
Чувство поражения затуманило взгляд Белвингема.
– Я пытался. Повар готовит мне еду и приносит прямо из кухни. Только Грегсону позволено подавать мне бренди по вечерам. Я не знаю, как этот мерзавец умудряется вершить свои темные дела.
– Если ему удается делать это незаметно, значит, здесь замешан кто-то из вашего близкого окружения, – сказал Роган.
– Я безоговорочно доверяю своим людям, – возразил герцог.
Губы Рогана тронула циничная улыбка.
– Факт говорит сам за себя, ваша светлость. Кто-то в вашем доме помогает ему. И я собираюсь выяснить, кто это делает, до того как станет слишком поздно.
Малкольм Грегсон сидел за угловым столом в «Утке и короне». Перед ним стояла кружка с нетронутым элем. Он сжал тубы и вытащил из кармана часы, чтобы еще раз взглянуть на них.
– Какого черта, где он ходит? – пробормотал он.
Он осмотрел таверну. Никто не обращал на него никакого внимания, и это было ему по душе. Он захлопнул часы и положил их назад. Затем потянулся к карману сюртука, вытащил видавшую виды ленту и разгладил ее.