Когда мы вышли за калитку, на крыльцо выбежала тетя Лизи, мама Улле.
— Вы в лавку? — крикнула она нам.
— Да! — ответили мы.
— Мне тоже кое-что надо, — сказал она.
— Пожалуйста, мы все купим! — сказали мы.
Тетя Лизи попросила купить ей катушку белых ниток №40 и ванильного сахара.
— И еще что-то мне было нужно, только никак не вспомню, — сказала она, наморщив лоб.
— Наверно, кусок самой лучшей телячьей колбасы, — сказала я.
— Верно! — обрадовалась тетя Лизи. — А как ты догадалась?
И мы с Анной отправились в лавку.
Все-таки мы боялись чего-нибудь забыть и потому по нескольку раз перечислили друг другу все, что нас просили купить. Мы шли, взявшись за руки, и размахивали корзинками. Сверкало солнце, сладко, по-весеннему, пахли деревья. «И телячьей колбасы, самой, самой лучшей!» — пели мы во все горло. Так у нас получилась песня про колбасу. Мы пели ее на разные лады, даже на мотив марша. А под конец мы придумали такую печальную мелодию, что чуть сами не заплакали.
— Какая грустная колбаса! — сказала Анна. — Хорошо, что мы уже пришли.
В лавке было очень много народу, и нам пришлось бы долго стоять в очереди, если б нас не выручил дядя Эмиль, наш лавочник. Ведь взрослые считают, что детям спешить некуда, и норовят пролезть вперед. Но дядя Эмиль нас хорошо знает, и ему было интересно, как поживают все обитатели Бюллербю, сколько яиц мы съели на пасху и скоро ли мы с Анной выйдем замуж.
— Еще не скоро, — сказали мы.
— А что уважаемые барышни желают купить?
Он всегда шутит с нами и очень нам нравится. У него маленькие рыжие усики и карандаш за ухом. И он всегда угощает нас леденцами из большой банки.
Сперва Анна перечисляла все, что просили купить ее мама и дедушка, а дядя Эмиль складывал покупки в корзину. Потом настал мой черед, и я сказала дяде Эмилю все, что было нужно моей маме и тете Лизи. Нам казалось, что мы ничего не забыли. На прощание дядя Эмиль угостил нас кислыми леденцами, и мы зашагали домой.
Когда мы дошли до развилки, где дорога сворачивает на Бюллербю, я спросили:
— Ты не помнишь, я купила дрожжи или нет?
Но Анна не помнила, купила ли я дрожжи, и мы стали ощупывать все пакеты в моей корзине. Дрожжей там не оказалось. Пришлось вернуться в лавку. Дядя Эмиль засмеялся, отпустил мне дрожжи и снова угостил нас кислыми леденцами. И мы ушли.
Когда мы подошли к развилке, Анна воскликнула:
— А камфарная мазь для дедушки!
Мы опять вернулись в лавку. Дядя Эмиль посмеялся над нами, дал нам камфарную мазь и снова угостил нас кислыми леденцами.
Когда мы в третий раз подошли к развилке, у Анны вдруг сделалось такое лицо, что мне стало ее жалко.