— Какая ерунда!
Однако в голосе мэтра Альбера не было уверенности. Когда он ушел, комиссар обернулся к Лакоссаду.
— Что вы думаете об этом типе?
— Могу лишь с удовольствием повторить фразу Публия Сира: «Лишь людская алчность сделала из Фортуны богиню».
— Да, кажется, наш нотариус — хорошее тому подтверждение.
Франсуа Лепито возвращался домой в полной растерянности. Ссора с Мишель, а потом свидание с Соней так потрясли молодого человека, что на некоторое время он совершенно утратил способность размышлять. Клерк даже не заметил, что Софи Шерминьяк поджидает его у порога, и обратил на нее внимание, лишь когда не в меру страстная вдова крепко схватила его за руку и втянула к себе в комнату. Франсуа почувствовал себя так же, как, видимо, чувствует себя рыба в щупальцах осьминога. Софи усадила его на стул, заставила проглотить стаканчик «Аркебюза», от которого молодой человек мучительно закашлялся, и, пока он переводил дух, бросилась в атаку.
— Ну, Франсуа, пора с этим кончать!
Тот ошарашенно уставился на вдову.
— Кончать? С кем?
— Как это с кем? Со всеми, кто решил вас извести: с полицейскими, конечно, но прежде всего с этой бесстыжей распутницей.
— Мадам Шерминьяк! — округлив глаза, выдохнул Франсуа.
— Ни слова больше! Я знаю все! Мадам Парнак заманивает вас в сети. Но я этого не допущу! Она еще не знает Софи Шерминьяк!
— О чем? Я ни слова не понимаю…
— О, я знаю, у вас душа дворянина и вы не можете обвинить женщину! Но вы не должны угодить в ее ловушку. Тем более что любите другую и любимы ею!
Лепито подумал, что, наверное, к вдове приходила плакаться Мишель.
— Откуда вы знаете? — спросил он.
— По некоторым признакам. Они никогда не обманывают! Да, Франсуа, можете не сомневаться — вам платят взаимностью… или, если хотите, чтобы я поставила все точки над i, — вас любят! От вас ожидают лишь слова или жеста, чтобы открыть объятия! Одно движение — и вы сможете прикорнуть у нее на груди!
Все еще думая, что вдова имеет в виду Мишель, молодой человек возразил:
— Прикорнуть! Не такая уж у нее большая грудь!
— Для вас она станет огромной, ибо любовь способна на все! Ну, теперь вы верите мне?
— Право же…
— Надеюсь, вы не заставите порядочную женщину совершить насилие над собственной стыдливостью и первой кинуться в ваши объятия?
— Нет, конечно, нет…
— Так решайтесь же!
— Вы думаете, надо?
— Чем раньше — тем лучше!
— Вы находите?
— Послушайтесь наконец веления своего сердца!
Но, вопреки тому, на что, вероятно, надеялась вдова Шерминьяк, веление сердца толкнуло Лепито не к ней на грудь, а на лестницу, ибо молодой человек мечтал сейчас только об одном: лечь спать и хотя бы на время забыть о кошмарном лабиринте, в котором он окончательно заблудился.