Горячность молодого человека позабавила, а может, и немного тронула Соню, и она опустилась на диван, на что так рассчитывал негодник Лепито.
— Ну, Франсуа, расскажите-ка же мне, куда вы собирались меня увезти?
Словно герой любовного романа, Лепито опустился на колени рядом со своей возлюбленной и взял ее за руку. Соня не возражала.
— Так куда же мы едем? — проворковала она.
— В Венесуэлу!
— Почему же именно туда?
— Потому что там орхидеи растут прямо на стенах, как у нас плющ.
— Да, это, конечно, серьезная причина.
— Вы смеетесь надо мной!
— Ничуть. Я тоже в детстве постоянно мечтала о путешествиях… Например, Мексика завораживала меня одним своим именем…
— Мы поедем и в Мексику, и в Перу, и в Чили, и в Бразилию, и…
— Хватит, хватит, малыш, я уже устала!
Лепито хотел воспользоваться этой минутной слабостью и поцеловать молодую женщину, но она проворно ускользнула.
— Ну-ну, успокойтесь, не то я рассержусь. Дайте-ка мне лучше попить!
Раздосадованный клерк поднялся.
— У меня есть портвейн…
— Да вы, как я погляжу, не промах, встречаете по всем правилам…
Желая увести разговор от опасной темы, жена нотариуса указала на принесенный ее падчерицей флакон.
— А это что за пузырек?
— Микстура.
— Вы заболели?
— Да нет же! Что за странная мысль!
— Чего здесь странного? Кто ж еще принимает микстуру?
— Да, конечно… У меня иногда немножко саднит горло… Это… это смягчающая микстура… А вы, наверное, подумали, что это что-то другое, да? Признайтесь!
— Я? Да ничего я не подумала! Почему вы вдруг так разозлились, Франсуа? У меня тоже побаливает горло, но я же не злюсь из-за этого на весь белый свет!
— Простите меня, Соня… но я так разочарован… Вы и представить себе не можете, как мне больно…
Тихий стук в дверь оборвал защитительную речь Франсуа.
— Вы ждете кого-нибудь еще? — с тревогой спросила Соня.
— Никого, кроме вас. Не волнуйтесь, кто бы это ни был, я живо отправлю его восвояси.
Лепито вышел и быстро закрыл за собой дверь. Перед ним стояла вдова Шерминьяк.
— В чем дело? Я занят!
— Вот именно, что занят! Кто эта Иезавель?
— Простите?
— Я хочу знать имя этой женщины! Зачем она сюда явилась?
— Но, мадам Шерминьяк, вы, кажется, теряете рассудок?
— О, прошу вас, не пытайтесь сбить меня с толку! Вы напоминаете мне покойного мужа — тот тоже как придет, бывало, в стельку пьян, так начнет уверять, будто это у меня в глазах двоится и что я же не стою на ногах!
— Я весьма сочувствую пережитым вами страданиям, но, умоляю, отложим этот разговор на потом.
— А если я скажу этой воровке все, что я о ней думаю?
— Довольно, мадам Шерминьяк!