А Бруно воспринимал поимку убийцы как свое личное дело. Поразмыслив, он решил, что, коли отец согласится помочь, это очень облегчит задачу. И вот ради Пишранда впервые за последние три с лишним года вечером Бруно Маспи направился в отчий дом.
Когда инспектор постучал в дверь, все сидели за столом. Открыла ему Фелиси. При виде брата девушка удивленно открыла рот, и полицейский ласково поддел сестренку:
— Ну, ты по крайней мере не умеешь скрывать своих чувств. И мне отрадно видеть, Фелиси, что все твои тридцать два зуба — в превосходном состоянии.
— Но… он же тут… — беззвучно шепнула девушка.
— С ним-то я и хочу поговорить.
Из гостиной послышался крик Элуа:
— Эй, Фелиси! Да скажешь ты нам наконец, кого там принесло?
Девушка собиралась ответить, но брат, опередив ее, вошел в комнату.
— Это я.
Селестина вскрикнула от радости и страха, а поскольку оба эти чувства смешались в равных долях, звук получился довольно неприятный.
Дед подмигнул внуку, а бабушка с улыбкой спросила:
— Перекусишь с нами, малыш?
Но тут вмешался Великий Маспи:
— Нет, этому господину здесь решительно нечего делать, и я попрошу его не-мед-лен-но уйти, если не хочет, чтобы его вышвырнули вон!
Селестина горестно сложила на груди руки.
— Матерь Божья! Его родной сын! Плоть от плоти…
Бруно, словно не замечая отца, без особого смущения поцеловал мать и бабушку и нежно похлопал деда по плечу. Элуа окончательно вышел из себя.
— Ты что, провоцируешь меня, предатель?
— Я пришел сюда как полицейский, месье Маспи.
— Полицейский — не полицейский, а убирайся поживее, или я так тебя отделаю, что до конца дней своих будешь ходить с перекошенной физиономией!
Бруно подошел к отцу и нагнулся, так что теперь они оказались нос к носу.
— Попробуй меня стукнуть, и как почтительный сын я верну тебе каждый удар с лихвой, а как полицейский возьму за шиворот и отволоку в тюрьму, подбадривая пинками в задницу!
— В задницу?
— Совершенно верно. Именно в задницу!
Элуа повернулся к жене:
— Отличное воспитание! Тебе есть чем гордиться! Парень готов прикончить отца!
Он снова посмотрел на Бруно.
— Ну, валяй, убивай! Чего ты ждешь?
— Я жду, когда ты прекратишь валять дурака!
Великий Маспи опять накинулся на жену:
— А уж до чего почтителен! Вполне понятно, почему ты считаешь его истинным образцом для сестер и брата! Вот что, господин Маспи-младший, к несчастью, я не имею возможности помешать вам ни носить, ни бесчестить мое имя, но я хочу, чтобы вы знали: я больше не считаю себя вашим отцом!
— Неважно!
— Не… Ах ты паршивец! Ну, сейчас тут будет смертоубийство!