Вошел Грант и стал рассматривать ее работу. Он все еще был в костюме, но уже без галстука, верхняя пуговица рубашки была расстегнута. Миссис Пейджет скромно удалилась.
— Только не говорите мне, что вы привезете машину, которая будет штамповать такие работы сотнями, — попросила Сара.
— Ну зачем же, — ответил он с преувеличенной серьезностью, — за ручную работу неплохо платят.
Он продолжал разглядывать ее рисунки, пока она доедала сандвич и допивала молоко.
— Что вы собираетесь сказать отцу, Сара?
— Я ему покажу чертежи, скажу, что вы решили вносить некую плату за использование Сент-Клера для деловых встреч. Может быть, вы составите какой-нибудь документ? Он тогда успокоится.
— Неплохо. — Грант одобрительно кивнул. — Я распоряжусь. Хотите, чтобы я поговорил с ним?
Сара отрицательно покачала головой. Глаза его сузились.
— Я бы не хотела, чтобы вы встречались с отцом, — поспешно сказала Сара.
— Это почему же?
Он сделал к ней шаг, и она беспокойно задвигалась на табурете. Ей захотелось вскочить и убежать.
— Ведь это между нами… — Щеки ее пылали.
— Да, между нами, — согласился он неохотно. — Да снимите вы этот комбинезон! Не хочу потом соскабливать с себя краску!
— Нет. — Она сухо глотнула. — Не сниму.
— Почему? Подарок друга детства?
— Дедушки…
Теперь все ее тело горело так же как щеки.
— Тогда в чем проблема?
Он расстегнул пряжку на одном плече, и комбинезон сполз ей на талию. Расстегнул вторую. Видя ее смущение, взял лицо Сары в ладони и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим. Сара затрепетала от раздиравших ее противоречивых желаний — ударить его или глубже уйти в объятия.
Он прижал Сару к себе. Комбинезон соскользнул на пол. Она почувствовала прохладную ткань его костюма. Его пальцы ласкали ее шею, затылок. Откинув голову, Сара отдалась во власть смятенного чувства. Отвечая на ее зов, он гладил ее плечи, изогнувшуюся шею и снова приник к губам. Погружаясь в этот головокружительный водоворот, она, как утопающий за соломинку, пыталась ухватиться за свой гнев. Но, вырвавшись из плена, ее губы уперлись в его подбородок и застыли там, не в силах двинуться. Смуглая, упругая кожа, такая чужая ей красота, сила, воля, мужская стать… Где-то в подсознании блеснул луч ослепляющего открытия.
Как завороженный. Грант глядел в ее смятенные глаза, в которых молнии гнева, искры страсти и выражения детской беспомощности сменяли друг друга. Во многом она тоже была для него открытием. Но обеспокоенный, даже испуганный этой мыслью, не желая предаться очарованию ее плеч, полуобнаженной груди, он отступил.