— Сара? — Кел вышел из кабинета, услышав ее шаги. Устало потирая грудь, он с интересом разглядывал ее пеньюар из светло-зеленого атласа.
— Не спится?
В глазах мелькнула ирония. На этот раз, однако, она не обратила на нее внимания.
— Я не могла понять со сна, где я. — Она провела рукой по волосам. — Я позвоню, узнаю, как папа.
— Сара, — он остановил ее руку, когда она хотела взять трубку, — сейчас два часа ночи.
— Что? Ах да… Как глупо!
— Просто потеряла ориентацию. — Обняв Сару за плечи, он повел ее в спальню. — Приснилось что-нибудь? — спросил он мягко.
— Нет… не знаю… — Она подняла на него глаза. Темные тени на щеках, смуглое, словно отлитое из бронзы лицо. — Наверное…
Постель занимала большую часть комнаты. Смятые простыни, разбросанные подушки… Она остро ощущала его присутствие. Он сбивал ее с толку постоянной сменой тактики — как контрастный душ. Да, он прекрасно владел собой, чего нельзя сказать о ней.
Кел подошел к постели, расправил простыню, собрал и положил на место подушки. Только в детстве, когда она была совсем маленькой, ей так стелили постель.
— Беспокоитесь об отце? — неожиданно спросил Кел.
Она кивнула, понимая, однако, что ее беспокойство никак не связано с болезнью отца. Он выздоравливал, она это знала. Ей было уже безразлично, собирается ли Кел соблюдать условности. Под атласным халатиком резко выступали затвердевшие соски. Взгляд его становился все напряженнее.
— Я позвоню Стиву. Я просил его справиться в больнице.
Он повернулся к ней спиной. Тишина была полна невысказанных желаний. Он быстро сказал что-то в трубку, кивнул, получив ответ:
«О'кей. Прости, что вытащил тебя из постели».
— Все в порядке, — сказал он, поворачиваясь. — Никаких проблем.
— Спасибо. — Ее потеплевший взгляд смягчил холодную, классическую красоту.
Он перевел взгляд с атласа, обтягивавшего ее грудь, на губы, а потом взглянул ей в глаза, так страстно, что она вздрогнула, как от удара.
— Если вас оставить в покое, вы, я думаю, из гордости и близко не подойдете к мужчине.
А жаль! Такое богатство! — Он провел пальцем по ее губам.
— Зачем вы меня провоцируете? — сказала она обиженно. — Вы что — хотите сражаться?
— Не хочу я сражаться. — Он наклонился и поцеловал ее в плечо. — Я хочу видеть ваше лицо, когда пальцы мои запутаются в ваших волосах, а ваши губы станут нежными от поцелуев.
Он наклонился над ней, стройный и сильный, и губы его нашли ее губы. «Нужно сопротивляться, — думала она. — Но зачем?» Ее бесчисленные каждодневные заботы, эта незнакомая обстановка, этот непонятный ей человек… Как трудно разобраться во всем этом! Все считали ее спокойной и рассудительной. Никому не приходило в голову, как часто ей хотелось поплакать на чьем-то надежном плече, как она нуждалась в человеческом тепле! Сейчас она была беззащитна перед ним и перед его страстью, да и перед своей тоже.