Леша выбрался наполовину под дождь, потянулся к огню и выхватил тонкую, горящую веточку. Прикурив, он глубоко затянулся, опустив от удовольствия веки. А перед этим долго, тоскливо глядел на почти пустую сигаретную пачку. Только и осталось пять штук. Помолчал, потом сказал сам себе: «Не знаю, как лучше—курить, как обычно, или растянуть, насколько получится...»
— Эх, знали бы наши дома, чем мы сейчас занимаемся... — с грустью произнес Коваленко.
К счастью, они не знают. И так испереживались, наверное...
Алексей долго глядел в огонь, потом повернулся ко мне и сказал: «Знаешь, я сегодня понял, что с какой-то особенной чистотой воспринимаю природу сейчас... Такого чувства я не испытывал с детства...»
Мне кажется, я его хорошо понимаю.
Легли, по привычке поплотнее прижавшись друг к другу, и какое-то время лежали, прислушиваясь к частой, трескучей дроби дождя, заглушающей все остальные лесные звуки. Потом как-то незаметно уснули.
Проснулся я часа через два от холода. Дождь совсем перестал, а костер еле-еле светился. Очень не хотелось вставать, да пришлось: надо подбросить пару коряг и веток в огонь. Вылез наружу, постоял, качаясь, — может, спросонья, а может, от слабости. Бросил пищи огню, подождал, когда пламя поднимется, погрелся возле него. Как хорошо, что у нас есть огонь...
Мы еще несколько раз просыпались, вставали, подходили греться к костру и почему-то с непонятным нетерпением ждали рассвета. Как будто он принесет избавление... Как будто случится чудо, и, проснувшись, мы встретим солнечный день, а на огне будет дымиться готовая пища. Какая угодно, но не грибы. Кажется, мы их наелись на всю жизнь вперед.
Утром поднялись, едва посерело небо. Тьма вокруг расступилась, уступив рассвету свои владения. Только туман не желал отступать и долго еще цеплялся за ветви кустов и деревьев.
Я подошел к корзине, в которой лежали сырые грибы — несколько штук подберезовиков, мы их оставили к завтраку, — и поразился, увидев сплошное размякшее месиво. Забыли от дождя спрятать корзину, а за ночь грибы превратились в отвратительную кашу серого цвета, которая кишела червями. Придется теперь пойти поискать свежих грибов. Огромная куча ветвей и коряг за ночь иссякла, так что и о дровах позаботиться надо. Хозяйства у нас почти нет никакого, только дом да костер, а хлопот набирается изрядно. Зато потом, когда нашли штук пять подберезовиков и Леша, наскоро обмыв их, покрошил в котелок, а мы с Толей набрали коряг и уселись поближе к костру, пришло какое-то успокоенное, безмятежное чувство. Хорошо вот так расслабиться возле огня, глядя, как гибкие языки вылизывают причудливо изогнутые коряги и ветви деревьев.