Сухих и сосновых веток на земле валялось великое множество, поэтому, пожалуй впервые, за все время нашей жизни в тайге мы были уверены в том, что огонь выстоит под любым дождем и до утра не погаснет.
Сначала мы хотели оставить пень на ночь, чтобы просох и дольше горел, а потом передумали и решили сразу положить на огонь—мало ли... Вдруг совсем не станет гореть...
Пень вспыхнул сразу, как вязанка соломы, как если бы его начинили хорошим зарядом пороха. Из его недр вырвалось высокое пламя, он загудел, завыл, как ракета на старте, и мне показалось даже: еще немного, еще какое-то мгновение—и он взлетит.
Пень, к счастью, остался на месте, хотя и продолжал угрожающе гудеть и дрожать, суля в скором времени рассыпаться на объятые пламенем обломки. Все бы это еще ничего, но внезапно налетел сильный ветер, пламя на пне вытянулось из него роем вырвались крупные искры. А кругом сухая трава, старая хвоя, местами пышным ковром покрывавшая землю, подсохшие сосны, вплотную подступившие к нам. Я замер, на секунду представив себе, что может случиться, если хотя бы одна из всех этих искр найдет себе благодатную почву...
Однажды я видел большой лесной пожар. И навсегда запомнил его. Дело было летом на Волге, под Юрьевцем. Стояли сухие, знойные дни Я был в деревне на школьных каникулах, мучился от безделья и страшно скучал, слоняясь из конца в конец деревни. Невыносимая, знойная скука...
И вдруг крик, перекинувшийся словно пламя, от дома к дому вдоль улицы; «Лес горят?» И сразу начали выбегать из домов люди кто с чем — с топорами, ломами, лопатами. Появилось несколько подвод, люди уселись на них и деревня вмиг опустела.
Я в растерянности стоял один посреди улицы, еще плохо понимая, что происходит. Лес горит... Ну и что? Подумаешь... Погорит, погорит — перестанет... Не будет же он всю жизнь гореть... Я видел, как горели в Москве двух-трехэтажные дома старого Замоскворечья: сухие бревна полыхали, как факелы, на противоположной стороне улицы нестерпимый жар, крики, суматоха... Из окон, объятых пламенем, летят одеяла, подушки, воет сирена «скорой»... Вот это—пожар! А то—лес...
И вдруг подумал: но все-то уехали, а я остался! Все там будут что-то делать, все ведут себя так, как будто случилось нечто очень серьезное... И я кинулся вдогонку за последней подводой. Догнал ведь...
Сидевшие на подводе удивились моей неожиданной прыти: «А ты, Московский, куда? Там жарко будет"» Меня почему-то никто не звал по имени, а только вот так—Московский.
Издалека мы увидели над лесом медленно вздымавшийся густой сизый дым. Подъехали ближе. С разных сторон, со всех окрестных деревень, к лесу бежали и ехали люди. Такое я никак не думал увидеть...