Его крикливые отрывистые фразы начали походить на пророчества. Среди многих изречений запоминалось сбывшееся. Как—то он выкрикнул: «Три месяца, до самого Покрова, не будет дождя!» Так и случилось. Об этом узнали многие; инспектор духовной академии в Петербурге Феофан даже прослезился, сказав: «Вот вам и Илья—пророк».
К началу 1904 года Григорий пустил в столице корни. Там он ошеломил даже Иоанна Крондштатского, тот был вхож во дворец, и сам вершил чудеса. Он сделал Григория своим первым помощником, своей правой рукой для помощи людям. Григорий ловит каждое его слово, подражает ему во всем, как—никак, а это духовный учитель! К царской семье ему удалось приблизиться с помощью преподобного Феофана. Его глубоко чтили князья Николай Николаевич, Петр Николаевич, кроме того, Анастасия и широко известная на то время ясновидящая и мистически настроенная Милица.
Эти две дочери короля Черногории пользовались огромным влиянием на императрицу и были пристрастны к «божиим людям». В воришке лошадей из Покровского души не чаяли еще многие, в том числе высокопоставленные особы: Ольга Лахтина, супруга действительного статского советника, и Анна Александровна Вырубова, фрейлина и подруга императрицы.
После заезжих магов Папюса и Филиппа Лионского, наградивших императрицу «ложной» беременностью, царь перестал доверять новым личностям, претендующим на святость и величие. Милица, ранее скомпрометированная многими «немагическими» обстоятельствами, не стала «выдвигать» Григория на новые первые роли, оставалась Вырубова, на нее—то и нажимал предприимчивый новоиспеченный святой. Распутин, не делая различия между барыней и девкой, всегда предпочитал действовать через женщин. Он рассказывал репортерам, что богатые дамы, в золоте и в бриллиантах, смирялись с ним, шли вместе с ним в баню и… терпели все унижения. Число дам все возрастало!
После паломничества в Святую землю у Григория появилась цель — написать книгу о своих мыслях, а постоянное унижение женского пола стало его своеобразным «пунктиком». Он описывает множество скандальных сцен; об этом сохранились записи многих людей. Он даже описывает сцену изгнания бесов из девиц публичного дома в Казани. Он выскочил голым из дома, гоня пред собой голую девку, хлеща ее веником… Склонный к садизму, он избил до смерти двух сестер, Александру и Ирину Дубровиных, так и не исцелив их от болезней.
В великосветских салонах работать ему было не с руки — не было таежного раздолья, негде распоясаться! Он ограничивался шлепками баб по голому телу, о чем те исповедовались перед отцом Феофаном.