Крупнейшее поражение Жукова. Катастрофа Красной Армии в операции "Марс" 1942 г. (Гланц) - страница 225

Однако генерал Зыгин не имел права прекратить бесплодные атаки. Несомненное поражение 20-й армии на юге побудило Жукова и Пуркаева настаивать, чтобы Зыгин и Колпакчи продолжали осаждать немецкие укрепления на севере. Когда атаки Колпакчи захлебнулись, он перебросил пострадавшую 375-ю стрелковую дивизию в сектор генерала Зыгина, к Гончукам, где она присоединилась к уже изнемогающим советским войскам, совместно с которыми предприняла новые атаки.

Напряженные бои продолжались до 17 декабря, а затем начали утихать по мере снижения боеспособности атакующих советских войск. На севере сражения, по сути дела, завершились, но упрямый Жуков отдал измученным 39-й и 30-й армиям приказ перейти в оборону только 23 декабря. На тот момент обессиленные остатки советских войск находились почти в двадцати километрах от железной дороги и шоссе Оленине- Ржев.

Бои на севере уничтожили большую часть 39-й армии Зыгина, в чудовищную мясорубку попало немало солдат 30-й армии, но и обороняющиеся немецкие войска почти исчерпали силы. Как описывал один из немецких наблюдателей, «все введенные в бой войска были совершенно измучены, командиры часто засыпали рядом с солдатами. Они держались с трудом. По ночам они укрепляли позиции, окапывались, чтобы снизить потери, и не покидали укреплений продолжительное темное время суток (с 15:00 до 6:00 часов) — все это отнимало у солдат последние силы. А днем продолжался бой под непрерывным огнем противника. Вдобавок температура резко менялась. Днем сапоги промокали и пропитывались водой, а по ночам примерзали к ногам.

25 декабря, когда 18-й полк наконец вернулся в дивизию, выяснилось, что в этом зимнем сражении он потерял 13 офицеров и 407 рядовых» (81).

Только упорство помогло немцам выйти из этого боя победителями. Но победа была пирровой. Мрачно подсчитывая десятки тысяч погибших русских солдат и сотни собственных, генералы Гильперт и Вейсс из 23-го и 27-го армейских корпусов гадали, сколько еще их слабеющие войска смогут защищать Ржевский выступ в этой страшной войне на истощение.

Командир советской 22-й армии генерал Юшкевич, склонившись над рабочей картой, с досадой уставился на громадную брешь, пробитую его армией в немецких позициях на западе Ржевского выступа (см. карту 17, с. 210). И Ставка через генерала Жукова, и генерал Пуркаев из штаба Калининского фронта настойчиво требовали, чтобы Юшкевич развивал успех, расширял брешь, но, несмотря на все старания, это ему не удавалось. Накануне днем неожиданная немецкая контратака нарушила все его планы подготовки к наступлению, стянутая пехота и драгоценные бронетанковые резервы понесли большие потери, пытаясь восстановить позиции. Наступило раннее утро 7 декабря, и, несмотря на все испытания, выпавшие на долю войск Юшкевича вчера, ему не оставалось ничего другого, кроме как осуществить запланированную атаку. И он осуществил ее, прекрасно зная, каким будет исход и в какую цену он обойдется (82). В 8:30 по всему фронту редкие цепи пехоты вновь двинулись на штурм немецких укреплений, поддержанные жалкой горсткой танков. Как и следовало ожидать, все атаки захлебнулись, счет потерь катастрофически вырос. И тем не менее атаки продолжались вплоть до полного изнеможения бойцов. Юшкевич неоднократно запрашивал разрешения остановить бойню, но ему отказывали. Наконец, когда последние надежды на продвижение вперед улетучились, 11 декабря Жуков и Пуркаев приказали прекратить наступление. Или незадолго до этого, или сразу после прекращения наступления они сместили генерала Юшкевича с поста командующего 22-й армией и заменили его генерал-майором М.Д. Селезневым. Характерно, что первым приказом, полученным Селезневым и 22-й армией из штаба Калининского фронта, было «продолжать теснить» немецкие войска в долине Лучесы. Но обессиленные бойцы могли лишь заявлять противнику о своем присутствии. О дальнейших атаках не могло быть и речи.