И вдруг произошло что-то странное. Рокко и тибетский волшебник в один и тот же момент подумали о дудочнике Гаммелине, причем подумали с такой силою, что тот не только появился в центре поля, но даже стал видимым для всех зрителей, а также для министров, журналистов и лысых.
Что же сделал этот дудочник, оказавшийся в центре внимания?
Наступила необыкновенная тишина, и, будь на стадионе деревья, слышно было бы, как опадают с них листья; будь, конечно, еще и холодный ветер, который обрывал бы эти листья. Но слышно было совсем другое… Слышно было, как дудочник заиграл на своей дудочке… И что же он заиграл? Невероятно! Но все услышали шутливую мелодию из знаменитой оркестровой сюиты Иоганна Себастьяна Баха!
Дудочник сыграл партию флейты семнадцать раз. Дело в том, что она довольно короткая и, чтобы получить от нее удовольствие, мало прослушать ее только шестнадцать раз.
Закончив играть, дудочник направился к выходу. Футболисты спокойно последовали за ним. И судья тоже пошел за ним. И оба волшебника тоже двинулись следом. И зрители – тоже. Все разошлись по домам, забыв про футбольный матч тысячелетия, забыв про футбол (только на три месяца), и принялись учиться играть на флейте.
Помню ли я первых людей, высадившихся на Луну? Еще бы! Прекрасно помню. Вернее, я не могу сказать, в каком году это было и в каком месяце, но отлично помню, что во вторник утром в квартиру ко мне позвонили, я открыл дверь и увидел перед собой крайне взволнованного командора Ципа.
– Невероятное дело! – воскликнул он и рухнул на диван.
Командор Цип весил не меньше центнера, и пружины дивана жалобно застонали.
– Что случилось? – встревожился я.
– Неслыханное дело! Самое грандиозное за всю историю! Сколько книг в вашей библиотеке? Две тысячи. Считайте, что у вас две тысячи томов крупных банкнот. Я сразу же побежал к вам, как только узнал об этом. И не только потому, что мы соседи, и не потому, что вы одолжили мне градусник, когда мой сын заболел корью, а потому, что вы умный человек. А это дело исключительно для умных людей. Дуракам тут вход воспрещен, ясно?
– Не мучайте меня, командор, объясните же наконец, в чем дело?
Командор надел на себя маску таинственности, подозрительно осмотрелся, заглянул под письменный стол, убедился, что никого нет и никто не подслушивает, выглянул в окно – непонятно зачем, ведь я живу на четвертом этаже и за многие годы в это окно только однажды влетела чья-то потерявшаяся канарейка, которую я тут же передал привратнице.
Наконец командор Цип снова уселся на диван и крайне осторожно извлек из кармана пиджака какой-то пакетик из простой оберточной бумаги, перевязанный шпагатом.