Сведя таким образом концы с концами в своих сложных отношениях с Окошкиным, Жмакин надписал на конверте адрес милиции и фамилию адресата с припиской: «Лично, совершенно секретно, в собственные руки, никому не вскрывать». Прошелся на станцию, опустил письмо в ящик почтового вагона и, вернувшись, положил в боковой карман пиджака паспорт, предназначенный к переделке.
Лестница заскрипела, вошел Женя.
– Гулять ходили?
– Прогуливался.
– Теперь совсем к нам переехали?
– А чего ж.
Женьке шел четырнадцатый год. Он был в красной футболке, в синих лыжных брюках и в обрезанных валенцах. Он еще краснел и опускал глаза, но уже выставлял вперед ногу, вскидывал голову и старался смеяться ненатурально, каким-то кашляющим басом.
– Новости слышали?
– Какие еще такие новости?
– В отношении «Седова»?
– А чего там?
– «Пять часов самоотверженной борьбы со стихией!» – заголовком из газеты сказал Женька. – Там форменный кошмар был. Вблизи аварийной продуктовой палатки началось сжатие молодого льда. Торосистый вал с адским шумом приблизился к палатке и к горючему…
– Выдюжили? – перебил Жмакин.
– А как же! Пять часов аврала. Весь груз спасли и перевезли в безопасное место.
– Разве там имеются безопасные места?
– Это я так читал…
– Ну, написать всякое можно.
Женька поморгал и немножко посмеялся.
– Может, в шахматы сыграем? – погодя спросил он.
Алексей молчал, с завистью разглядывая ухоженного Женьку. Разве так жилось Жмакину в Женькины нынешние годы?
– Или в шашки сыграем? – потише спросил Женя.
– А ты уроки выучил? – удивившись на собственный вопрос, осведомился Жмакин. Или, может быть, он спросил об уроках потому, что никто ему не задавал никогда такого вопроса. – Выучил?
– Здравствуйте, – сказал Женька, – а чего я с Морозовым целый день делал?
– Чертей небось гонял, – сказал Жмакин, – хулиганил где-нибудь возле станции?
– Я не хулиганил, – покраснев, сказал Женька, – я как раз хорошо учусь.
– А может, как раз плохо?
– Нет.
– Хорошо?
– Да.
Женька опустил голову. Он был явно обижен.
– Пионер?
– Да.
– Что ж вы там, пионеры, вокруг елочки ходите, что ли? – спросил Жмакин.
– Вокруг елочки? – очень удивился Женька. – Почему вокруг елочки?
– А чего ж вам больше делать?
Женька даже не ответил. На секунду он вскинул голубые удивленные глаза, потом отвернулся. Потом слегка покачал головой. Еще раз взглянул на Жмакина и тихо, но раздельно и твердо сказал:
– А если вы комсомолец, то мне странно, что вы так говорите.
– Я пошутил, – серьезно сказал Жмакин.
– Раз пошутили, тогда другое дело, – повеселевшим голосом сказал Женька, – может, сыграем в шахматы?