В течение первой недели пришлось лихорадочно снимать бегунов, гимнастов, дискоболов, велосипедистов, пловцов, новый олимпийский Колизей. Жозе и Свена очаровала молодая шведская бегунья, и они захотели отснять побольше материала с ее участием. Каждое утро, стоило только солнцу подняться, она уже бежала по побережью под присмотром тренера, своего отца; правда, тот ехал за ней на джипе. К концу недели появилась масса материала. В субботу вечером мы собрались в просмотровом зале взглянуть на свою работу.
Свен поставил пленку со скандинавской бегуньей, и даже он, спокойный и невозмутимый, пришел в неописуемый восторг. Жозе буквально прыгал от радости.
— Великолепно, Свен. Великолепно! Смотри, Элизабет, как освещают ее лучи восходящего солнца. Ангел, залитый светом. Почти белые волосы. А какие краски на небе! Свен, ты просто гений.
Он обнял Свена.
— Si, Свен, ты — гений.
Я тоже обняла невозмутимого Свена, глядя на длинноногую девушку на экране. Вот на руках и груди выступили капельки пота, затем — морские брызги из-под ног. Замедленный кадр — пенящийся от набежавших волн берег — стал настоящим произведением искусства.
Камера заработала в нормальном режиме, девушка увеличила скорость, выбрасывая вперед светящиеся ноги.
— Смотрите, какое воодушевление, — кивнул Жозе. — Сейчас пойдет крупный план.
На экране появилось лицо молодой бегуньи. Девушку подталкивал не Бог, а страх! В кадре показался отец на джипе. Я почувствовала, как ее страх передается мне.
— Остановите, — закричала я, удивив Жозе и Свена. — Остановите, остановите!
Свен тут же прекратил просмотр и включил свет.
— Элизабет, что случилось? — Жозе оказался так же не готов к моей внезапной истерии, как и я сама. — Ты же знаешь, что можно вырезать крупный план при монтаже. Когда девушка так сосредоточена, она уже не такая хорошенькая. Впрочем, ничего удивительного. Для спортсменов это характерно. Ладно, не будем использовать крупный план. Нет причин для беспокойства.
Но я все еще дрожала — девушка заразила меня страхом, пробудила память. Жозе и Свен Удивленно распахнули глаза… «Осторожно, Элизабет, — приказала я себе, — или мир узнает… Что с тобой? Девушка всего лишь бежит по берегу. Только бежит по берегу». Мне удалось взять себя в руки, нацепить обычную улыбку. Я стиснула руки… Улыбайся сквозь слезы, улыбайся…
— Извини, Жозе, вероятно, сказывается усталость…
— Что ж, давайте сделаем перерыв, а затем досмотрим остальное.
— Si, Элизабет. — Жозе по-прежнему выглядел ошеломленным. — Конечно, усталость. Мы пока пообедаем, а ты отдохнешь.