Машина проехала мимо заросших зеленью каменных ворот.
– Нет, – сказала Линда, – два года – это слишком долго. И как нам жить без тебя, пока ты будешь в Европе?
– А вы приезжайте меня навестить, – предложил Мартин.
– Вы только послушайте, что он говорит, – сказала Линда.
– Вечером – на самолет, и утром вы уже там.
– Ты что, знаешь кого-нибудь, кто хочет нас прокатить задаром? Нам еще десять лет рассчитываться за эти владения. – Она показала на темные заросли за окном машины.
– Тут очень мило, – через запотевшее стекло Мартин взглянул на промокший до черноты лес, – настоящая глушь.
– Да уж, цивилизацией здесь не пахнет, – сказала Линда, – семнадцать акров таких зарослей, что ни пройти, ни проехать.
– Разве нельзя расчистить часть земли под что-нибудь стоящее?
– А налоги? – откликнулся Виллард, поворачивая из леса на кольцевую дорожку перед большим кирпичным особняком с белыми колоннами, который возник из пелены тумана.
Внизу света не было, только на втором этаже занавешенное окно было чуть светлей остальных, и в темноте дом казался особенно большим и внушительным.
– Линда, надо обязательно хоть одну лампочку у входа оставлять зажженной, – сказал Виллард.
– Это все новая служанка, – сказала Линда, – она помешалась на экономии, сколько ни говорю ей об этом – все без толку.
Виллард остановил машину, Мартин прихватил свой чемодан с заднего сиденья, и они вышли.
– Обрати внимание на эту изысканную архитектуру, – сказала Линда, когда они поднимались по ступенькам среди колонн, – призрак Древней Греции.
– И все-таки ты сначала войди внутрь, – заметил Виллард, отворяя дверь и зажигая свет, – увидишь – игра стоит свеч. А что до участка, так для ребят это просто клад.
– И еще одно очень важное преимущество, – добавила Линда, сбрасывая пальто на спинку кресла в прихожей, оклеенной бумажными обоями, – телевизор здесь ни одной станции толком не принимает.
Они прошли в гостиную, Линда зажгла светильники, а Виллард налил всем виски, чтобы Мартину не скучно было продолжать восхищаться их домом.
Гостиная была большая, просторная и славная, с разными картинками, в беспорядке развешанными по стенам, с ворохами книжек, журналов и разных полубесполезных мелочей, каждая из которых была чуть-чуть, а не на месте. Мартин оглядел комнату и улыбнулся: во всем чувствовался немножко безалаберный и веселый нрав сестры – в яркой окраске стен, в суматохе ваз, цветов и антикварных безделушек, в самом духе уютного беспорядка, который и сейчас царил в комнате, хотя был час ночи и весь вечер в комнате не было ни души.