– Откуда ты знаешь про камень и про Сэма? Он мог бы ей рассказать. Сколько всего он мог бы ей рассказать о том, что произошло на том краю пропасти шириной в пять лет! Но сказать что-то – значило сказать все. У него тоже была гордость.
– Теперь это только мое дело. Я спрашиваю, хочешь ли ты получить камень.
– Если бы я хотела, ничто не помешало бы мне самой его взять.
– Я помешал бы, – он даже не шелохнулся, все так же расслабленно сидя в кресле, но она почувствовала вызов и преграду. – Я потратил много сил и времени на то, чтобы обнаружить этот камень, Роксана. Не позволю тебе увести его у меня из-под носа. Но… – он повернул сигару и посмотрел на тлевший конец, – я предлагаю тебе нечто вроде партнерства.
– Почему? Почему ты предлагаешь, почему я должна соглашаться?
– Ради Макса, – он перевел взгляд на нее. – Что бы там ни было между нами, но я тоже люблю его.
Это было больно. Но она стерпела и, сжав руки, опустила их на колени.
– Да, за последние пять лет ты доказал свою привязанность к нему, правда?
– Я предлагал все объяснить, – он пожал плечами и протянул руку к бокалу с шампанским. – Теперь тебе придется подождать. Можешь выбирать: или ты работаешь со мной и получаешь камень, или я добуду его один.
Роксана колебалась. В уме она уже обдумывала и взвешивала все возможности. Найти дом Сэма в Мэриленде будет несложно – особенно сейчас, когда он лидирует в предвыборной гонке в Сенат. По этой же самой причине с системой сигнализации придется повозиться. Трудно, но не невозможно.
– Мне надо все обдумать.
Но он слишком хорошо ее знал.
– Да или нет, Рокс. Сейчас. У тебя уйдут месяцы на то, чтобы собрать нужную информацию. У меня уже все это есть. Пока ты закончишь подготовку, камень уже будет у меня.
– Тогда зачем тебе я?
– До этого мы еще доберемся. Да или нет? Она смотрела на него. Такое знакомое лицо. Было время, когда она только по выражению глаз поняла бы, что он думал, и уж конечно, что чувствовал. Но годы сделали из него незнакомца.
Это к лучшему, решила Роксана. Если он останется незнакомцем, то она сможет с ним работать.
– Да.
Волна облегчения – как дуновение свежего ветра. Он опять мог дышать. Но внешне Люк лишь слегка улыбнулся и кивнул.
– Хорошо. Но есть еще несколько условий. Она посмотрела на него ледяным взглядом.
– Конечно, есть.
– Думаю, ты сможешь с ними смириться. Этой осенью в Вашингтоне состоится аукцион.
– Клаидебург, знаю.
– Тогда ты должна знать и то, что одни только ювелирные изделия оцениваются приблизительно более, чем в шесть миллионов.
– Шесть восемьсот, по самым скромным подсчетам.