– И он был способен на такое? Он был способен на такую ложь про тебя и папу?
– Не знаю. Я не мог рисковать, вот и платил. А тем, что платил, сделал только хуже самому себе.
Она закрыла глаза.
– Что может быть хуже?
– Дело в том, что Кобба на меня навел Уайатт, он же всем и заправлял. Я этого не знал, хотя, конечно, должен был догадаться, что Кобб не настолько умен, чтобы придумать такую тонкую штуку, как шантаж. Всякий раз, когда они поднимали ставки, я платил без звука. Но Уай-атта и это не устраивало. Он копнул поглубже, чтобы узнать, как это так мне удается безо всяких разговоров платить больше ста тысяч в год.
– Сотню… – от самой мысли у нее перехватило дыхание.
– Я заплатил бы вдвое больше, чтобы остаться с тобой, – когда она взглянула на него, то поняла, что это только половина ответа, – а еще, чтобы ты не видела, какой я трус, и что кто-то смог выковать цепь, из которой я не в силах освободиться, – он отвернулся и заговорил медленно. – Меня использовали. Я так и не узнал, взял ли назад клиент Кобба свои деньги за меня или нет, но меня все равно использовали.
– Я это знала. Я говорила тебе, что всегда об этом знала.
– Ты не знала, чего мне это стоило. Внутренне. Да еще и шрамы у меня на спине, – он пожал плечами и отвернулся. – Они ведь все равно, что татуировка, Рокси. Напоминание о том, откуда я родом. Но я не хотел, чтобы ты смотрела мимо них. Я хотел быть непобедимым в твоих глазах – ив своих тоже. Это была гордость и одному Богу известно, сколько я заплатил за нее.
Она теперь сидела спокойно. Наручники на ее запястьях были лишь временным ограничителем, который легко открывался с помощью ключа. Оковы на гордости Люка были куда прочнее.
– Неужели ты всерьез считал, что это повлияло бы на мои чувства к тебе?
– Это влияло на мое отношение к себе. Уайатт это понял. И воспользовался этим. А так как он следил за каждым моим шагом, то он и спланировал все дальнейшие действия. Он потратил несколько месяцев, чтобы разработать эту ловушку. Наверное, именно поэтому все прошло так гладко.
Она больше не сопротивлялась и не злилась. Она просто оцепенела.
– Значит, он знал о твоем приходе той ночью.
– Знал. И ждал меня в своем кабинете. У него был пистолет. Я думал, он меня убьет и на этом все закончится. Но Сэму этого показалось мало. Он предложил мне коньяк. Этот подонок хладнокровно предложил мне выпить и выложил все, что про меня знает. Он обрисовал, что будет, если тебя и Макса посадят. Он знал, что у Макса могут быть срывы, и хорошо покуражился надо мной, – он скривил губы. – Мне стало плохо. Я думал, что вся эта ситуация на меня так действует, но это был коньяк.