Что случилось с мужчиной, который занимался с ней любовью так, словно не мог даже представить себе никакую другую женщину на ее месте? С тем мужчиной, который тогда еще не был знаком с Энни О'Нейл.
Он был нужен ей. Она хотела его вернуть.
Теперь Оливия стояла у окна в гостиной. Пустоты в комнатах за ее спиной, казалось, зло смеялись над ней, требуя заполнения. Она наблюдала, как грузовик исчезает за дюнами. Сотни раз они занимались любовью, так почему же природа избрала именно ту ночь, чтобы сделать ее беременной?
Ее подавленное состояние внезапно сменилось чувством определенности. Как и в комнатах за ее спиной, в ней была пустота, требовавшая заполнения, и она заполнит ее теми качествами, которые притягивали ее мужа к Энни. Но сначала ей нужно узнать, что это за качества, и – как показало ее импульсивное решение начать работать в приюте – чтобы выяснить это, она сделает все, чего бы это ни стоило. Она вынуждена признаться самой себе: навязчивое увлечение Пола Энни поглотило также и ее.
Алек проснулся со старым зеленым свитером Энни под щекой. Ему нравилось спать с ним – ритуал, который казался ему абсурдным среди бела дня, но от которого он не мог отказаться ночью. Свитер был самым обычным: Энни надевала его во время своих ежедневных утренних пробежек. В ту рождественскую ночь, придя домой со станции скорой помощи, он нашел его на ее стороне кровати – помятая зеленая заплата на старом выцветшем одеяле с двумя обручальными кольцами. В ту ночь он спал с этим свитером, если только это можно назвать сном.
Всю прочую одежду Энни он отдал, сначала предложив ее Лейси, которая сжалась при мысли о том, чтобы надеть ее. Однако, со свитером он расстаться не мог. Он не стал стирать его, хотя, конечно, через несколько месяцев ее запах совершенно испарился, но все же свитер успокаивал его.
Сегодня утром ему предстояло собрание комитета по спасению маяка, и по этому поводу Он побрился – быстро, стараясь долго не смотреть на себя в зеркало: собственное лицо, изменившееся за последние несколько месяцев, не доставляло ему удовольствия.
Когда Алек спустился вниз, Клей и Лейси уже завтракали. Они, как обычно в последнее время, спорили, но замолчали, едва он вошел в комнату.
– Доброе утро, – сказал он, наливая себе кофе. – Доброе утро, папа, – сказал Клей, а Лейси пробормотала что-то вполголоса.
Трипод подошел к Алеку, ковыляя на трех ногах, и он наклонился, чтобы почесать овчарке голову.
– Кто-нибудь покормил животных? – спросил он.
– М-м-м, – сказала Лейси, и он истолковал ее ответ, как утвердительный.