Они вошли в просторную гостиную. Два плетеных кресла-качалки и кресло с подголовником стояли у большого кирпичного камина. Когда Мери встала посредине комнаты и повернулась к ним, Пол включил диктофон.
– Здесь нужно покрасить, – она ткнула своей тростью в тусклые серые стены. – Я никогда не доводила эти стены до такого состояния.
Алек сделал несколько фотографий, а Пол стоял столбом посреди комнаты, держа диктофон на вытянутой ладони.
– Ну, что ж, посмотрим, что я могу рассказать вам об этой комнате? – спросила Мери, обращаясь к самой себе. – Конечно же, здесь был центр дома. Когда Элизабет была совсем маленькой, она, Калеб и я играли здесь в разные игры по вечерам. Еще я могу припомнить времена, когда эту комнату заполняли люди, спасшиеся после того или иного кораблекрушения. Они жили у нас по несколько дней, пока не появлялась возможность перебраться на материк, – она опустила взгляд на кресло-качалку. – Могу сказать вам, что в этом кресле я разгадала много кроссвордов.
В гостиной было, пожалуй, немного прохладно, и все же Оливия заметила пот на лице Пола. Он достал из кармана платок и вытер лоб. Оливия засомневалась, что это ее присутствие согнало все краски с его лица. Она хотела спросить, не заболел ли он, но в комнате было слишком тихо, и едва ли он хотел, чтобы она привлекала к нему всеобщее внимание. Они прошли на кухню.
– В этой проклятой комнате я упала и сломала себе ногу, – Мери дотронулась до руки Алека. – Если бы не ваша жена, я все еще лежала бы здесь на полу.
Алек улыбнулся ей.
Мери рассказала им о ручном насосе, стоявшем в углу кухни, и о цистернах, в которые собиралась дождевая вода – ее потом использовали для хозяйственных нужд. Она показала им чулан и большую спальню на первом этаже, а также крошечную ванную, которая была пристроена в шестидесятые годы.
– Теперь наверх, – смотрительница указала своей тростью на узкую лестницу.
Алек с Полом почти несли Мери по ступеням. Они взяли ее под локти с обеих сторон и, поднимаясь наверх, почти не давали ей опираться на собственные ноги. Они зашли в первую комнату по правой стороне. Это была большая спальня с грубоватой мебелью и кроватью, покрытой простым одеялом.
Мери показала на него тростью.
– Его сделала мать Калеба своими руками.
Она начала рассказывать о комнате. Это была спальня ее дочери Элизабет, приятель которой приставил однажды ночью лестницу к южному окну и увел ее с собой подальше от уединения Кисс-Ривер.
Пол выглядел ужасно. Он слушал Мери с закрытыми глазами и дышал часто и прерывисто. Оливии казалось, что она слышит, как колотится его сердце под рубахой с распахнутым воротом. Она наклонилась к его уху и спросила шепотом: