— А теперь, может быть, возвратиться в гостиницу и поспать? — говорю я, когда мы наконец выходим на улицу.
— Как вам не стыдно! У вас впереди целая ночь. Прогуляемся по окраинам, подышим свежим воздухом.
— Гуляйте. А меня оставьте в гостинице.
— У вас не выходит из головы жена с четырьмя детьми, — сочувствует мне Мод.
Остаемся отдыхать каждый в своей комнате. Маленькая месть с моей стороны за то, что она целый день морочила мне голову своими камнями.
Вечер проводим в баре гостиницы. Бар работает далеко за полночь, но мы возвращаемся около десяти. На следующий день — то же самое. И еще через день — снова. Сколько ни прислушиваюсь — не могу уловить ни одного звука «скрипки», ни первой, ни второй.
— Пойдем напьемся! — предлагаю я.
— Что это на вас нашло? — спрашивает Мод.
— А разве на вас никогда не находит?
Спокойное выражение ее лица свидетельствует о негативном отношении к моему предложению. Но и выражение лица иногда бывает притворным.
Мы засели в ресторане при гостинице. Выбрали совсем раннее время — еще нет и восьми, — ибо после десяти вечера тут начинается настоящее безумие. Ночных заведений в Идаре не так уж и много.
— И все-таки вы меня удивляете, Мод, — говорю я под конец ужина.
— Тем, что не пригласила вас в свою комнату?
— Речь идет не обо мне. Вы же не можете быть круглосуточно только служебным лицом.
— А я и не говорила, что способна на такой подвиг.
— Вы меня удивляете, — повторяю я. — Не представляю вас в семейной или интимной обстановке. Странно, или не так?
— Ничего странного. Такая обстановка не для меня.
— А как же тогда должны рождаться дети?
— А зачем рожать? Чтоб готовить к атомной смерти? Или для того, чтоб население планеты быстрее составило двадцать миллиардов?
— Я не задумывался над этими вопросами.
— Еще бы! Ведь вы их не решаете. Приходите, берете, что вам надо, и идете дальше. А боль остается для женщины.
— Вы это испытали?
— Едва не испытала во время первого и, надеюсь, последнего брака.
— И все-таки брак вас не обошел.
— Стало быть, не обошел. Ибо мы как обезьяны — недаром от них происходим. Подражаем друг другу. Точно так, как обезьяны.
— Это от Сеймура, — констатирую я. — И не пытайтесь возражать. Это от Сеймура.
— Думаю, что вы напрасно упоминаете имя этого человека, — почти любезно замечает Мод. — Когда б вы знали его лучше, то поняли бы, что он никогда не стал бы вести со мной таких разговоров.
— Вы по уши влюблены в него, — снова бросаю я пробный шар.
— Я уважаю его.
Наконец хоть одно существо, которое любит Сеймура. Он держался за Грейс, а та показала ему язык. Эта влюблена в него, а он на нее никакого внимания. Обычная история.