Идущий с ним рядом Тарлан был погружен в свои собственные думы, жил в своем мире. Перед его глазами танцевала Сона, Тарлану казалось, что он читал каждый жест ее, каждое движение прекрасных рук, чувствовал, что взгляд ее выражает боль и страдание. Он был полон любви, но кто согласится признать эту любовь?! Как заявить о ней? Не говоря о фанатично религиозных родителях, он не может признаться в своей любви к Соне даже такому редкому человеку, как его друг Сеид Азим... Тарлан готов был скитаться ради любимой по пустыне подобно Муджнуну, как Фархад киркой пробить туннель в скале... Но имя назвать ее он не смел. На чанги лежал позор, запрет. Никому на всем белом свете он не мог признаться, что хочет жениться на Соне, что ради нее готов на смерть... "Я горю на медленном огне, но никто не знает о моем горе... И хорошо, что не знает, иначе начнут смеяться, издеваться надо мной".
Внезапно Тарлан прервал затянувшееся молчание:
- Ага, прошу тебя, напиши для меня газель!
- Как это "для меня"?
- Я ее... - он замялся.
- Ты хочешь, чтобы я посвятил ее тебе или кому-нибудь другому?
- Я пошлю ее одному человеку...
- Кому, если не секрет? - Сеид Азим внимательно взглянул в глаза Тарлана. Из-под густых сросшихся бровей на поэта смотрели ясные светлые глаза, наполненные невысказанной мукой. "Э, да парень, видно, влюблен и скрывает это..." - Не волнуйся, брат, я разве не знаю, что наши мужчины тщательно скрывают имя своей любимой... Но если сердце твое полнится любовью, это прекрасно... Очень добрая весть, да поможет аллах, и свадьба не заставит себя долго ждать. А от меня подарком будет газель, не осуди за малость, как говорится, подарок дервиша - лишь зеленый листок.
Тарлан лишний раз оценил деликатность друга. Он не мог сказать, для кого просит сочинить газель. Даже во сне не дай аллах произнести имя своей любимой, чтобы об этом не узнали мать и отец.
Друзья вышли к берегу реки. Оба умыли прохладной водой раскрасневшиеся лица, сели на камни. У самых ног бились о валуны журчащие воды Зогалавай.
Сеид Азим задумчиво смотрел на бегущую пенящуюся реку.
- Если сам любишь и знаешь, что тебе отвечают тем же, - это великое счастье! А как быть тем, кто должен беспрекословно исполнять родительскую волю, надеясь только на россказии и домыслы свахи, советы близких и дальних родственников, которые не знают, что творится в сердце того, кто женится или выходит замуж! Меня оторопь берет, когда подумаю о своей будущей женитьбе... Кого для меня сосватают? Уродину или красавицу - не столь важно... Каким она будет человеком, добрым или злым, покладистым или упрямым? Как много тяжелых последствий тянется за такими женитьбами вслепую! Ах, что я тебе голову морочу, ты и сам все прекрасно знаешь, надеюсь, у тебя так не произойдет... Не хмурься понапрасну, напишу для тебя газель.