Сомнения раздирали душу поэта, а любовь вела его темными улицами к дому, где он мог ее увидеть. Предвкушение чуда, которое дарит его взору красота девушки, несло его на крыльях.
Ваиз* не знает тайну губ любимой - знаю я!
______________ * Ваиз - проповедник.
Кто трезв, не знает вкус вина неповторимый - знаю я!
Откуда наши муки знать тому, кто не влюблен?
Не знает истинной любви неодержимый - знаю я!
Уже совсем стемнело, когда Сеид Азим подошел к дому танцовщика Адиля. Он остановился в нерешительности.
Как она меня встретит? Знает ли она о моей сжигающей душу любви? Чувствует ли, что я стремлюсь к ней, как мотылек к свету, как травы и цветы к солнцу?"
Я душой бы пожертвовал ради нее
И ее дорогого лица,
Мотыльком бы порхал, как над яркой свечой,
Вкруг ее золотого лица.
Он колебался лишь мгновение, потом решился и протянул руку к дверному молоточку... Ворота открыл сам танцовщик Адиль. Фонариком осветил лицо гостя. От неожиданности растерялся: у порога его дома, проклинаемого многими, стоит сеид-потомок пророка... Сеида Азима, несмотря на молодость, шемахинцы уважительно называют "Ага", а ему что-то понадобилось в доме танцовщика, учителя чанги... Адилю приход поэта показался странным, но он привык к причудам господ, поэтому, отступив в сторону и ни о чем не спрашивая, пригласил гостя в дом. Услужливо освещая дорогу фонариком, он вел Сеида Азима за собой к дому, искоса оглядываясь на идущего следом в молчании поэта:
- Пожалуйста, пожалуйста, Ага!.. Да будем мы у вас в услужении... Пожалуйте!
Девушки только что закончили вечернюю трапезу. Завидев нежданного гостя, они растерялись.
- Я, кажется, пришел не вовремя... - нерешительно проговорил Сеид Азим.
- Нет, нет, Ага, пожалуйста, - скороговоркой частил Адиль, делая знаки девушкам.
Забрав скатерть и посуду, они тут же удалились, только Сона медлила.
"О аллах, попадем мы в беду!" - подумал танцовщик.
- Сегодня, в день святой пятницы, занятий все равно не будет, - сказал Адиль, а мысленно добавил: "О аллах, защити!" - и вышел вслед за девушками.
Сона как будто ждала этого прихода. Она предчувствовала, что Сеид давно ищет повод повидать ее. Она даже не обратила внимания на волнение и слова своего учителя. Он хочет что-то мне сказать, за этим и пришел..." Они стояли лицом к лицу, но оба опустили глаза. Сона прижала руки к груди, стараясь заглушить громкий стук собственного сердца. У нее подкосились ноги, и она упала на колени перед поэтом. "Говори, да буду я жертвой дара, ниспосланного тебе великим аллахом! - подумала она. - Ради каждого твоего стихотворения и газели я готова пожертвовать жизнью. Они так прекрасны! Твои стихи рождают во мне желание танцевать, дарить людям радость, как даришь ее ты! Говори! Текущие плавно вдохновенные строки сжигают мое сердце, пылающее от любви; когда ты говоришь, мне кажется, что это говорит Тарлан, каждое слово - его слово..."