Бирджа-ханум изливала свои печали, а хозяйка дома мучилась сомнениями. Конечно, нельзя вмешиваться в ссоры отца с сыном, как решит отец, так должно быть по законам шариата, но разве может она сказать "нет" другой матери, задыхающейся от горя? Как потом смотреть собственному сыну в глаза? "О аллах! Убереги моего от беды!" Ага обязательно пойдет к другу. Для нее сомнений быть не может. Бирджа-ханум выжидательно поглядывала на Минасолтан.
- Аги дома нет, скоро придет, я думаю, он не оставит друга в беде. Посиди, сестра, я принесу тебе молитвенный коврик, который ты просила.
Минасолтан спокойно произнесла эти слова, чтобы не показать гостье свою тревогу. В соседней комнате открыла сундучок, достала молитвенный коврик покойного мужа и неторопливо вернулась к Бирджа-ханум. Гостья встала и дрожащими руками взяла коврик из рук Минасолтан, с глубокой верой и надеждой поцеловала его, прижала к глазам и ко лбу и, только молча, про себя помолившись, сложила.
- Да буду я жертвой великого предка твоего сына, да наполнится светом могила его отца! Да оправдает аллах твое дитя перед лицом пророка. Я прошу милосердия для моего сына...
Матерям долго ждать не пришлось. Как только поэт вошел в дом, Бирджа-ханум прикрылась от Аги чадрой, хотя он был ровесником ее сына, торопливо поднялась на ноги. Несмотря на то что женщина была укутана в чадру, Сеид Азим ее узнал. Закрытый возник перед его взором. Сердце поэта сжалось, светлое лицо нахмурилось, ему показалось, что в тяжелой судьбе Тарлана есть и доля его вины. Мысли о друге не давали покоя ему, но спросить о нем он мог только у Джинна Джавада или у Махмуда-аги, но и те не много знали... Гаджи Асад всем говорил, что сын заболел, только свидетели понимали, что "заболел" - значит жестоко избит.
С того злосчастного дня никто не видел Тарлана, он не появлялся в лавке отца на Базаре. Дом Закрытого был более закрыт, чем он сам, ни птице, ни тем более человеку туда не проникнуть, и слуга знал, что хозяин не пощадит владельца длинного языка. Дом Закрытого что казан под тяжелой медной крышкой, никогда не узнаешь, что в нем варится.
Появление Бирджа-ханум в их доме удивило и встревожило Сеида Азима. "Что-то случилось с Тарланом", - промелькнула мысль.
- Добро пожаловать, тетушка Бирджа, как ага Тарлан?
- Да будут добрыми твои дни, Ага... - начала она, но тут же от смущения умолкла, хоть и знает его с детства, но все-таки чужой мужчина.
Мать взяла из рук Сеида Азима завернутое в полотенце мясо и вклинилась в разговор:
- Родной мой, Бирджа-ханум послана к тебе агой Тарланом. Он очень хочет видеть тебя.